— Доктор Невилл?

Гай, нашедший себе убежище в углу, рядом с высоким растением в кадке, повернулся. Перед ним стоял рыжеволосый молодой человек в плохо сидящем костюме.

— Меня зовут Джеймс Ричи. Я работаю ассистентом у доктора Барта.

Они пожали друг другу руки.

— Доктор Кларк сказал мне, что вы, как и я, учились в Эдинбурге, — сказал Ричи с шотландским акцентом. — А какая у вас специализация?

— Я — терапевт.

Гай протянул молодому человеку свой портсигар, но тот покачал головой.

— А я подумываю о том, чтобы стать педиатром. Понимаете, я планирую поехать в Африку. В Бельгийское Конго. Мой кузен, тоже доктор, работает там.

— Интересная мысль. — Гай с трудом сдержал кашель. — Хотите выпить? — спросил он, доставая бутылку, спрятанную под широкими листьями растения.

— Спасибо, я не пью.

— Совсем?

— Меня воспитали трезвенником, — слегка извиняющимся тоном пояснил Ричи. — Не обращайте на меня внимания, доктор Невилл, если хотите выпить.

— Нет, у меня и без того болит голова. Боюсь, подхватил простуду. А если к этому добавится еще и похмелье… — Он улыбнулся. — Мне надо отвлечься. Расскажите мне об Африке, доктор Ричи. Зачем вы туда едете? Чего хотите достичь? Ведь там такой тяжелый климат.

— Но там нужны врачи, доктор Невилл! Очень нужны. — Глаза Ричи сияли. — Многие дети умирают от болезней, которые легко поддаются лечению, — от кори, кишечных расстройств и прочего…

Слушая Джеймса Ричи, Гай снова почувствовал тоску по другой жизни — ту самую, которая уже подступала к нему сегодня, когда он смотрел из окна своего кабинета и вспоминал о Франции. Желание перемен было смутным, неясным, смешанным с разочарованием и беспокойством. Ричи рассказывал о передвижных госпиталях, о малярии, и на мгновение Гай забыл о том, что находится в душной, заполненной мебелью и людьми гостиной.

— Конечно, в Британии тоже не хватает врачей, — добавил в конце Ричи. — Хотя с появлением государственной службы здравоохранения кое-что начало меняться, вы согласны?

— У меня частная практика.

Гай заметил, как изменилось выражение лица молодого человека, и сердито подумал: «Не осуждай меня, черт побери, не осуждай».

Вскоре Ричи извинился и исчез в толпе. Гай, чувствуя себя все хуже, решил уйти. Элеонора предпочла остаться на вечеринке, заверив его, что друзья подбросят ее домой.

Шел дождь, и в темноте мокрая дорога блестела, как листья солодки. Гай ехал по лондонским улицам, а в памяти постоянно всплывали обрывки разговора с Джеймсом Ричи. «Там так нужны врачи, доктор Невилл… очень нужны».

Занятый мыслями об Африке, Гай едва успел заметить велосипедиста, который неожиданно, без предупреждающих огней, появился с боковой улицы. Фургон, который ехал впереди машины Гая, резко затормозил, пытаясь избежать столкновения. Раздался визг колес, лязг металла, звон разбитого стекла. Фургон развернуло поперек дороги. Гай крутанул рулевое колесо и нажал на тормоз. Колеса «ровера» въехали на бордюрный камень, и Гай стукнулся лбом о рулевую колонку.

Через несколько мгновений, придя в себя, он распахнул дверцу машины и побежал вперед. На мостовой неподвижно лежала девушка-велосипедистка. В свете уличного фонаря Гай разглядел водителя фургона, в неловкой позе прижавшегося к ветровому стеклу.

Собралась небольшая группа зевак. Гай бросил ключи от своей машины стоящему рядом парню.