Пока Джошу опять грезились овалы, круги, бесформенные плюмажи чужих аур, решетки барьеров и угольные пёсьи очертания, его напарница маялась кошмаром. Хотя, обладая устойчивой психикой и здоровым жизнелюбием, склонна к ночным ужасам не была. Но сегодня для разнообразия она бегала по бесконечным коридорам, наталкиваясь на шершавые стены, плакала от бессилия, настигнутая неведомыми врагами, и звала на помощь, не получая ответа, вообще не слыша своего голоса. Возможно, всё дело в полной луне, выкатившей из облаков, бесстыже-нагой и белесой, или же просто моральное истощение. В конце концов девушка проснулась, попила водички на кухне, а потом стояла над кроватью напарника, разглядывая спокойное во сне, белое в полутьме лицо, пока не застудила босые ноги. Юркнула под одеяло и упала в сон, теперь уже пустой и легкий.

Глава 12.

…Будильник — мокрый нос — недовольная Мэва — кофе — уличный воздух влажен и ознобен — Цезарь игриво порыкивает, дёргает за штанину брюк…

Хочется спать и еще одну чашку кофе. На улице очень уж неприятная погода. Осень, чего вы хотели. Осень проплакалась дождями, отсырела листвой, вздрогнула под порывами ветров, прочавкала грязью и замерла в ожидании. Через морось сегодня пахло снегом. Цезарь принес откуда-то грязную ветку с отмочаленными в лужах листьями, поспешил поделиться находкой с хозяином. Испачкал руки, брюки и куртку, радостно обгавкал и унесся за новой порцией "подарков". Ветка пахла бензином и прелой древесиной.

Квартира на первом этаже окнами на проезжую часть. Духота и парфюмерия, и на лестничной площадке — мяуканье кота пана Дрожко. Тот самый кошак, что любит по ночам поорать или устроить шумную свару. Что характерно, после одной неудачной попытки спровоцировать Цезаря больше интереса к псу не проявляет. Самого Дрожко вчера только выписали, досталось старичку крепко. Мэва гремит и грохочет на кухне.

…"Ну и извазюкались!" — "Да, давай чаю, и салат буду, спасибо" — "Гауф звонил… Что говорит?" — "Мэв, если меня не будет достаточно долго… Не паникуй раньше времени! И не каркай!" — "Здравствуйте, пан Рагеньский. Вы готовы?"…

Вполне. И позавтракал, и глотнул из флакончика Кшиштофа, и даже опять баловался с файерами. Магическим огоньком активно заинтересовался Цез, сунулся было, да чуть не опалил морду, зарычал раздраженно. От хозяина такой подлянки он точно не ожидал.

Пришедший точно в половине девятого Поверху золотист, устал и неприятно снисходителен.

— Тогда идёмте.

…Пустой запах чистоты, ослепительная серебристая частоячеистая сетка стен, отсутствие эха, Цез волнуется — лапы скользят на гладких плитках пола, и стерильность. Спокойно, Цез, без нервов. Уж ты тут точно в безопасности. Секретарь за столом в приемной. Секретарь — женщина в возрасте, сиреневая, пахнет навязчивым "бабским" парфюмом, поблескивает озабоченностью….

— Пан велел сразу вести в кабинет.

— Замечательно. Пан Рагеньский, сюда, пожалуйста. Пан Рафал, ваш посетитель…

Сердце забилось чаще, мандраж, которого с утра и не наблюдалось, тут как тут. Сейчас и поговорим, пан Рафал. Вы не понимаете всей важности… так?

— Здравствуйте, пан Джозеф.

О, голос этот Джош теперь припомнил со всей отчетливостью. А человек у далекого стола оказался совсем не таким, как Джош себе нафантазировал. Он не казался опасным, угрожающим, не полыхал Поверху алым гневом или серой яростью, он был… никаким. То есть — совсем.