Стежень был способен сделать то, что показалось бы чудом девяноста девяти из ста произвольно выбранных людей. Но Глеб очень хорошо представлял, где проходит граница его возможностей. Он хорошо представлял, где вообще проходит граница !

    – Кир, она умерла! – настойчиво произнес вице-директор «Практической народной медицины».– Она мертва, Кир!

    Игоев молча похлопал друга по плечу, вернулся к вывороченной сосне, взял тело на руки и зашагал к машине. Старая трава похрустывала под подошвами. Чуток подморозило. Стежень последовал за другом, теряясь в догадках. Кирилл никогда не ошибался. Почти никогда…

    На обратном пути Игоев сидел рядом с Глебом, поскольку на заднем сиденье лежал труп женщины.

    Стежень ни о чем не спрашивал. Игоев первым нарушил молчание:

    – Помнишь, Сермаль говорил? «Никто не умирает, пока душа не освободилась».

    – Ты полагаешь, ее душа не освободилась?

    – Да.

    Глеб повернулся к другу.

    – Смотри на дорогу,– мягко произнес Кирилл.– Пожалуйста.

    – Я не умею делать зомби! – резко бросил Стежень.

    – И слава Богу!

    – И где же ее душа? – раздраженно спросил Глеб.

    – У тебя в морозильнике.

    Стежень, резко затормозив, бросил машину к обочине, включил свет в салоне.

    – Объяснись! – потребовал он.

    Игоев пожал плечами:

    – Она или там, или у нашего друга Грошнего. Точнее, там же, где и душа Дмитрия. Лучше бы нам ехать, Глеб, поздно уже.

    Стежень с силой потер виски.

    – Я врач, Кирилл,– устало произнес он.– И я знаю, что такое некроз. Понимаешь?

    Игоев не ответил. Опустил ветровое стекло, произнес добродушно:

    – А холодно сегодня. Не скажешь, что середина сентября.

    Стежень выругался и так резко взял с места, что их прижало к спинкам.

    – Некроз! – прорычал он.– Перелом основания черепа!

    – Ты уже сделал рентген?

    – Я сам рентген! – рявкнул Стежень.

    – Видишь, как удачно.– В голосе Кирилла не чувствовалось иронии.– Скажи мне, брат, я тебя когда-нибудь обманывал?

    Стежень помотал головой.

    – Я понимаю, куда ты клонишь,– сказал он.– Я понимаю: физическое тело – вещь подчиненная. Я могу вырастить новый зуб, могу срастить кость, даже позвоночник… но это дело небыстрое. И прокатывает только на живых, понимаешь? Я не Христос, чтобы оживлять мертвых!

    – Я тоже,– спокойно отозвался Игоев.– Поэтому и говорю: девушка жива. Вернее, не умерла. Кстати, тебе никого не напоминает ее лицо?

    – Нет! – отрезал Стежень.– Думаешь, я знаю всех туземцев на полсотни километров вокруг?

    – Нет – и ладно, успокойся,– миролюбиво произнес Игоев.– И пожалуйста, смотри на дорогу – ночь все-таки…

    Домой приехали около трех. Опустошили второй морозильник и кое-как затолкали в него тело. Стежень установил оптимальную температуру, рекомендованную заморскими коллегами. Минус четыре. Ох не зря он тогда ездил в Штаты… Лучше бы – зря!

    Кирилл ушел наверх, а Глеб остался.