Оставшийся наверху снайпер послал атакующим достойный ответ; те двое, что вместе с человеком в темных очках спустились на тропу, залегли в камнях и тоже открыли огонь. Стрелок лег на землю, прикрыв компьютер своим телом, и терпеливо дождался конца процедуры копирования. Один раз автоматная очередь вспорола снег и разбросала мелкие камешки в каком-нибудь сантиметре от его левого ботинка, но он даже не оглянулся – взгляд его был прикован к цветной полоске на экране, что росла, вытягивалась слева направо – быстро, но вместе с тем мучительно медленно.

Наконец копирование завершилось, смолкла и стрельба. Человек в темных очках, не интересуясь результатом перестрелки, извлек из ноутбука ненужный больше компакт-диск. В это мгновение на его запястье с неожиданной силой сомкнулись окровавленные пальцы. Человек повернул голову и встретился взглядом с подернутыми мутной предсмертной поволокой глазами араба, которому полагалось быть мертвым, как кочерга, но который продолжал цепляться не только за жизнь, но и за свой драгоценный диск.

– Поздно, – сказал ему человек в темных очках и ударил араба по лицу.

Сжимавшая его запястье ладонь разжалась и бессильно упала в снег, черные, как спелые маслины, глаза устало закрылись. Стрелок положил диск обратно в коробку и затолкал ее арабу во внутренний карман. После этого он закрыл и убрал в сумку ноутбук, встал с земли и огляделся.

Последний остававшийся наверху снайпер уже спустился на тропу и как раз в этот момент деловито сматывал веревку. Потерь не было; спецназовцы стояли в сторонке, каждый на своем месте, контролируя пустую тропу. Стрелок в темных очках кивнул командиру группы, который выжидательно смотрел на него, и тот подал своим бойцам сигнал к отходу. Прикомандированный стрелок задержался на месте перестрелки. На это никто не обратил внимания: у спецназовцев была своя работа, а у него – своя.

Когда последняя фигура в зимнем камуфляже скрылась за поворотом тропы, человек в темных очках наклонился над арабом и одним точным движением вырвал чеку у висевшей у него на поясе гранаты. Прежде чем нырнуть за камень, он еще успел вложить кольцо в откинутую руку поверженного врага, хотя и не знал, останется ли оно там после взрыва. Те, кто послал араба сюда, и те, к кому он шел, ожидали, что при первых признаках грозящей ему опасности гонец взорвет себя вместе с посланием. Они не могли предполагать, что первым признаком угрозы станет пуля из снайперской винтовки, и человек в темных очках очень хотел, чтобы они этого так и не узнали. Конечно, подозрения останутся, но разбитый, разорванный в клочья диск должен их хоть немного успокоить. Со временем им передадут другой, но это уже не столь важно...

Взрыв взметнул к серому небу облако желтоватого дыма вперемешку со снегом и щебенкой, мелкие осколки дождем пробарабанили по склону. Потревоженные камешки еще катились, подпрыгивая, сверху вниз, а человек в темных очках уже покинул укрытие и, поправив на боку сумку, ни разу не оглянувшись, быстро зашагал туда, где полминуты назад скрылись спецназовцы.

...Уже на границе условленного квадрата их настигли и почти взяли в клещи, но вызванная по радио "вертушка" поспела вовремя. Пилот на бреющем полете вошел в ущелье, вспахал склоны ракетами, пробороновал свинцом и засеял костями, после чего, снизившись, принял на борт то, что осталось от группы, – одного мертвеца и троих живых, из которых один был ранен в живот автоматной пулей и умер по дороге в госпиталь.

Глава 2

– Значит, говоришь, в свитере загорал... – с кривой усмешкой повторил генерал Потапчук и покачал головой. – Да, Ирину можно понять. Она наверняка устала от такой жизни. Будь я на ее месте, давно бы постарался избавиться от муженька, который может выйти за хлебом, а вернуться через год... или вообще не вернуться.

– Ну, если я не вернусь, избавляться от меня не придется, – заметил Глеб, раскуривая сигарету.