И мы скромно выходим, погладив на прощание пса.

— Когда мы приедем в Дремен? — спрашивает Его Величество, прочухавшись после двух часов дремоты на сиденье «мерседеса».

— В какой еще Дремен?

— Разве ты не говорил, что мы поедем в Дремен?

— В Бремен, двоечник несчастный!

Бык-производитель разминает затекшую спину, так что тяжелую машину заносит.

— Дремен или Бремен — это идентично одинаково, — уверяет знаток дамских душ и словесности. — Ты же не станешь читать мне нравоучения из-за того, что я перепутал буквы в одинаковых словах. Не надувай щеки, как учитель грамматики. Что ты все выдрючиваешься, Сан-А? С таким низким уровнем культуры, как у тебя, тебе следовало бы ее котировать на бирже. И вообще, — заключает он трагически, — я хочу есть.

Берю использует это простое словосочетание, чтобы выразить беспредельную тоску своих изголодавшихся внутренностей.

— Я хочу есть, — повторяет он, чтобы усилить звучание.

Некоторое время мы едем молча. Шоссе впереди петляет под дождем. Я то и дело обгоняю медленно ползущие машины.

— Ты заметил, — меняет тему Берю, — что здесь так же много немецких машин, как и в других странах?

— Может быть, потому, что мы в Германии? — намекаю я.

— Да-а, наверное… — соглашается он. — Немцы в большинстве своем ездят как кретины!

Ковыряясь в мыслях, как в каше, он задумчиво продолжает:

— Смотришь, как они вежливо уступают дорогу всем и каждому, и не можешь себе представить, что это те же, что и в оккупацию, те, что устроили гетто в Варшаве, те, что выхватывали младенцев у матерей. Трудно в это поверить, но они те же самые. Но если вдруг явится еще один бесноватый с усиками, увидишь, как они тут же гусиным шагом попрутся давить других. Это люди, к которым у меня уже никогда не будет доверия. Кровь у них та же, и все! Как ты думаешь?

— Я слушаю тебя.

— А я не только хочу жрать, но опять испытываю тяжкие муки. Думаю, это от тряски в машине. Может, полечиться бромом?

— Вообще-то, пора уж что-то предпринять, друг мой. Если и дальше так пойдет, то ты скоро начнешь насиловать легавых на перекрестках…

— Не говори мне о насилии. От одного только слова мороз по коже дерет! Поговорим лучше о работе: что ты рассчитываешь найти в Бремене?

— Господина из Бремена, о котором говорила твоя последняя подружка.

— А он большой, этот город?

— Не меньше полумиллиона жителей.

Он смотрит на меня презрительным взглядом.

— И это все, что у тебя есть в качестве приметы? Парень, которого зовут «господин из Бремена»?

— Нужно довольствоваться тем, что есть, мальчик мой.

— Негусто!

— Будем работать с этим…

Берю выбирает волосок в носу потолще и резким движением вырывает его с корнем. Он рассматривает его при свете дня, а затем деликатно прилепляет к ветровому стеклу снаружи. Волосок пляшет в потоках встречного воздуха.

— Благодарность компании «Хертц», — говорю я.

— Что?

— Дар в виде бесценного волоска из носа Берю еще больше укрепит престиж этого знаменитого агентства по прокату машин.