Когда уроки утренней смены закончились, Серейджен спустился к Большому Старому Пруду — огромной, затопленной площади, служившей историческим центром Дома Разделения, и прибег к ментальной технике, которой его научили, чтобы он мог без лишних усилий переключаться между личностями. Затем он нырнул и присоединился к Пужей. Она была заплаканной и расстроенной, но теплая летняя вода и физические упражнения помогли улучшить ее настроение. Под низко нависшим небом, где с криками носились чайки, предвещавшие приближение бури, они исследовали многие тайны скрытых под водой колоннад и площадок, куда никогда не забредали большие группы друзей. Здесь, под грохот первых молний и шорох дождя, он поцеловал ее, а она сунула руку в его плавки и начала мягко ласкать его член.

СЕРЕЙДЖЕН, ЛЮБОВЬ

Ночь, северное сияние и сирены. Серейджен вздрогнул, когда полицейские дроны пронеслись прямо над самой крышей Консерватории. Высокие, изгибающиеся окна позволяли увидеть, что на проспекте Яскарая по-прежнему горят костры. Подачу энергии еще не восстановили, и улицы, и протянувшиеся вдоль них дома прятались в темноте. Несколько вагонов остановившегося поезда лежали перевернутыми, а из заднего — вырывались огненные всполохи. Крики протестующей толпы сместились дальше, но время от времени по ледяному насту в неровном свете северного сияния скользили тени: бунтующие студенты, полицейские роботы. Последних легко было узнать по тому, как крошили и вскидывали лед завершающиеся острыми шипами ноги.

— Ты все еще у окна? Отойди ты от него, тебя же могут застрелить, если увидят. Посмотри, я уже и чай заварила.

— Кто?

— Что?

— Кто меня застрелит? Бунтовщики или полиция?

— Можно подумать, мертвому тебе будет какая-то разница.

Он все-таки подчинился, сел за стол и взял чашку с прозрачным, солоноватым бедендерейским матэ.

— Просто меня совершенно точно не убьют.

Ее звали Сериантеп. Она была анпринским пребендарием, приписанным к колледжу Теоретической Физики при Консерватории Джанн. Выглядела она как высокая и стройная молодая женщина со смуглой кожей и иссиня-черными волосами летомрожденной жительницы архипелагов, но на самом деле это была только одна из форм, какую могли образовать нанопроцессоры из прядей Анприн. Существо-рой. Рэрис Орхун Фейаннен Кекйай Прас Реймер Серейджен Нейбен задумался: при каком увеличении можно будет увидеть, что идеально гладкая кожа на самом деле представляет собой наслоение микроскопических волокон. Что ж, возможность проверить у него была. Кроме того, что Сериантеп чисто теоретически являлась его студенткой — хотя оставалось крайне спорным, чему может научиться фактически бессмертное существо, проделавшее путь в сто двадцать световых лет, у свежеиспеченного, двадцатилетнего педагога, — она была еще и любовницей.

Сериантеп сделала глоток чая. Серейджен наблюдал, как ее губы обхватывают край фарфоровой чашки, на которой, несмотря на континентальность Джанн, красовался облик вездесущего Владыки Рыб. Ее кадык слегка дернулся, и девушка проглотила напиток. Ничего необычного в самом по себе здесь не было, но Серейджен привык обращать внимание на сотни подобных мелочей и знал, что даже когда она стонала, смеялась и задыхалась во время ритуала Пяти Листьев, Пяти Рыб, каждое ее произвольное движение и действие на самом деле казалось выступлением на публику.