Вероника Аркадьевна. Но…

Леонид Сергеевич. Это все равно очень недурные деньги. Вам хватит на осуществление вашей заветной мечты. Вашего клуба одиноких сердец.

Вероника Аркадьевна (тихо). Я хочу домик у моря. Где-нибудь в Черногории. Или в Болгарии. Чтобы понимать язык, хоть немножко. И чтобы в маленьком таком городке. Чтобы тебя все узнавали и здоровались. И море в конце улицы. Если нет моря, зачем вообще жить? И чтобы тепло. Когда возвращаешься зимним вечером в пустую квартиру, так темно и страшно. Я стала оставлять свет в коридоре, но это не то, не то…

Леонид Сергеевич. Как это прекрасно, домик у моря!

Вероника Аркадьевна. Нижний — такой жесткий город. Он пахнет Азией. Пахнет одиночеством. Равнодушием.

Леонид Сергеевич. Золотая дремотная Азия, да-да. Послушайте, у нас есть возможность повысить наши шансы. Завтра медосмотр.

Вероника Аркадьевна. И что?

Леонид Сергеевич. Предположим, несколько человек вдруг заболеют. Нет-нет, ничего страшного, просто желудочное расстройство. Холодный пот, озноб… Они же могли отравиться чем-то за ужином, правда? Кстати, ужин был очень недурен.

Вероника Аркадьевна. Я вас не понимаю.

Леонид Сергеевич. Я бы справился и сам, но тогда симптомы будут только у мужчин… это подозрительно. У вас ведь тоже на тумбочках бутылки с минералкой, правда?

Вероника Аркадьевна. Вы предлагаете мне отравить людей?

Леонид Сергеевич. Не то чтобы отравить. … Чуть-чуть притравить. На время. Симптомы проходят через пару дней.

Вероника Аркадьевна. Откуда вы взяли эту штуку?

Леонид Сергеевич. Я фармацевт. Послушайте, неужели вы дадите этим…молодым, наглым торжествовать над нами? Они думают, они лучше нас только потому, что мы имели глупость родиться раньше. Да на каком основании?

Вероника Аркадьевна. Так нечестно.

Леонид Сергеевич. А с нами поступают честно? Вы думаете, хоть кто-то здесь относится к вам всерьез? Никто! Ни организаторы, ни участники. Мы здесь — комические персоны, фон, выгодно оттеняющий победителей. Вы собираете что-нибудь?

Вероника Аркадьевна. В каком смысле?

Леонид Сергеевич. Фарфоровые статуэтки, например? Советского периода? Балерин, буденовцев, пловчих…

Вероника Аркадьевна. Балерин. Откуда вы узнали?

Леонид Сергеевич. Вообразите, вот за окнами мрак, в квартире никого, кроме вас, и эти равнодушные белые хрупкие балерины… Еще несколько лет, и чужой человек, желая обустроить евроремонт на прежде вашей жилплощади, недрогнувшей рукой, не понимая истинной ценности, вынесет их на помойку.

Вероника Аркадьевна. Зачем вы так?

Леонид Сергеевич. Потому что вы не хотите смотреть в глаза правде. А когда посмотрите, поймете, что мы всего лишь защищаемся. Мы с вами стоим против неумолимого порядка вещей. Против жестокой и равнодушной молодости. Мы имеем право мстить. За погубленные надежды. За отнятые у нас возможности.

Вероника Аркадьевна (в каком-то трансе). Она была гораздо моложе, да. Конечно, он к ней ушел. К этой девке.

Леонид Сергеевич. Вот видите! Мы им покажем, да! Они еще будут проситься в мой журнал! Унижаться, льстить. Хвалить мои стихи. Хотя бы читать их. А на презентацию позову весь актив нашего совписа. Пусть им будет стыдно. Хотя им, конечно, не будет. Им лишь бы пожрать за чужой счет. Фуршетники, быдло.

Вероника Аркадьевна. А ведь на какой-то миг, на какой-то краткий миг мне показалось… Почему тонким интеллигентным мужчинам нравятся такие вульгарные девки? Наваждение, одержимость. Блондинка? Не смешите меня! Крашеная лживая тварь. Все ложь, одна только ложь.

Леонид Сергеевич. Я еще подумаю, печатать их или нет.