Ниночка. Что ж вы к нам все ломанулись?

Таллэ. Я же говорю, светлые взяли верх. Давняя распря. Нас вытеснили из природных мест обитания. Согнали в резервации. Кто-то предпочел остаться и вести партизанскую войну. Но значительная часть эмигрировала к вам. Мы надеялись, мы сумеем перевоспитать вас. В духе мира и любви. И близости к природе. Но боюсь, мы не учли одного. Вас слишком много. К тому же эти стены… (Встает, собирает скатку, идет к двери.)

Лера (не поднимая головы). Не делайте этого.

Таллэ. Почему?

Лера. Просто не делайте.

Таллэ. Мы — не люди. Нам в такой тесноте физически плохо. У нас на родине очень низкая плотность населения. (Мечтательно.) Наши прекрасные жилища, под сенью могучих деревьев… Наши тихие темные озера и звонкие водопады. Когда-нибудь мы вернемся туда.

Ниночка. И напинаете светлым эльфам. Сгоните их в резервации.

Таллэ. Разумеется. (Выходит.)

Ниночка. Если она так брезгует нами, что она вообще тут делает?

Варя. Кажется, то, что хочет. Темные эльфы. Высшая раса.

Ниночка. Высшие расы обычно плохо кончают.

Варя. Она вроде бессмертна.

Ниночка. Это можно проверить. Опытным путем.

Людмила Петровна. Жестокий вы человек, Нина. Добрее к людям надо быть.

Ниночка. Во-первых, она не человек. Во-вторых, я ее пальцем не трону. Тем более, камеры тут везде. Но кто-то рано или поздно обязательно захочет проверить. Вот чего у нас, низшей расы, не отнимешь, это любопытства. Мы же от обезьян произошли. А они я даже не знаю, от кого. Это тоже еще надо проверить, от кого они произошли.

Варя. А и правда, от кого произошли эльфы? Может, от кошачьих? Тогда это объяснило бы их способность видеть в темноте.

Ниночка. Но почему они так похожи на людей?

Варя. У биологов это называется конвергенция. Но если они и правда произошли от кошачьих, они должны…

Ниночка. Драть диван?

Варя. Везде оставлять пахучие метки. Увижу ее, спрошу. (Поднимается.) Знаете что, я пройдусь, пожалуй. Может, найду что почитать…

Ниночка. Еще вопрос, захочет ли она отвечать представителю низшей расы. Особенно про пахучие метки.

Варя. Да, это, наверное, очень интимно. Что ж, спокойной ночи всем на этом берегу. (Тоже выходит.)

Свет гаснет.

Сцена третья

Комната отдыха. Кадки с искусственными растениями, книжные полки, кресла… Торшер включен, под торшером сидят Вероника Аркадьевна и Леонид Сергеевич.

Леонид Сергеевич. Вам, я гляжу, не спится.

Вероника Аркадьевна. Вот, вышла подобрать себе что-то почитать. Я всегда читаю перед сном, без этого никак. Заснуть не получается. Привычка.

Леонид Сергеевич. Вы, я вижу, женщина интеллигентная. Поэзию любите.

Вероника Аркадьевна. Очень! Особенно Серебряного века. Ахматова, Цветаева. Есенин. Ну еще, конечно, шестидесятники. Евтушенко, Ахмадулина. Как у нее прекрасно про одиночество. О, одиночество, как твой характер крут! Посверкивая циркулем железным… А вы ведь тоже стихи пишете?

Леонид Сергеевич. Пишу. Только их никто не печатает. Вот, думаю, книжку за свой счет издать. Если выиграю. Только мне ничего не светит. И вам тоже. Победителя определят зрители. Понимаете, что это значит? Никто не любит старых. Мы напоминаем им об их собственном будущем. О том, что им придется вот так же влачить… придется прозябать.

Вероника Аркадьевна. Позвольте, ну какая я старая?

Леонид Сергеевич (вежливо). Конечно, нет. Вы добрая, чуткая, культурная женщина. И я хочу вам кое-что предложить.

Вероника Аркадьевна (тихо). Что?

Леонид Сергеевич. Союз. Союз двух одиноких сердец.

Вероника Аркадьевна (кокетливо). Я вас еще мало знаю.

Леонид Сергеевич.