– Не задавай мне такие сложные вопросы! Я сейчас сама не своя, Тим, нам не стоит видеться. Поверь.

– Хорошо, как скажешь. Только обещай, что не надумаешь ничего лишнего.

Я горько усмехаюсь. Он опоздал с просьбой. Я уже накрутила себя за этот час так сильно, что готова отказаться от всего на свете.

– Почему ты молчишь? Ты меня слышишь? – переживает Тимур. – Можешь сказать всё, что тебя волнует. Я пойму.

– Тим, а что, если мы встретились в неподходящее время? Сейчас слишком рано для нас, тебе так не кажется? – сломленным голосом задаю я ужасный вопрос.

Пауза. Громкое дыхание в трубке. И уверенный, отметающий все сомнения голос, который проникает в моё израненное сердце:

– Ты ошибаешься. Для нас сейчас самое время. Иначе мы бы не понравились друг другу практически с первого взгляда.

– Но если бы мы подождали несколько месяцев, то всё могло сложиться иначе.

– Я не люблю сослагательное наклонение. Ничего нельзя исправить. Нам нужно объединиться и вместе бороться с препятствиями, а не гадать, что было бы, если мы встретились в другое время и в другом месте.

– Наверное, ты прав. Я трусиха. Мечтаю вернуться в прошлое и поступить иначе, не так глупо и опрометчиво. Хочу исправить ошибки до того, как и совершить.

– Чтобы их исправить, нужно жить настоящим, – поучает меня Тимур. Я прислушиваюсь к его словам, немного оживаю. Даже слёзы перестают на глаза наворачиваться. – В ошибках нет ничего плохого, Ань, все их совершают. Это то, что делает нас людьми, то, что нас закаляет.

– Цитируешь знаменитых людей? – улыбаюсь я.

– Этому учил меня отец. Не прятать голову в песок, не искать волшебную палочку, а отвечать за свои слова и поступки.

– Хороший у тебя папа.

– Да.

– Спасибо, что поддержал. Мне стало легче.

– Точно не хочешь со мной встретиться?

– Точно точно, – я снова улыбаюсь. Тимур обо мне заботится, переживает, это не может не трогать до глубины души. – Я напишу тебе завтра.

– Буду ждать. Уже скучаю.

Я завершаю вызов. Выключаю свет в комнате, радуюсь, что соседок нет, при них я бы не смогла выплакать свою боль.

Лежу в полной темноте, прокручиваю в голове разговор с Владой. Понимаю, что подруга во многом была права, но то, как легко она отказалась от нашей дружбы, вызывает во мне праведный гнев. Если бы я была на её месте, то ни за что на свете бы не рубила с плеча. Я бы не отказалась от дружбы с тем, кто мне очень дорог. Может, Владе на самом деле на меня наплевать? Вдруг я принимала за дружбу то, что ею не является?

Хватаюсь за голову, мучаюсь в сомнениях, ворочаюсь на жёсткой кровати. Под утро начинает болеть голова, а заснуть никак не получается. В полвосьмого возвращаются соседки, они шумят, как обычно, в университет собираются. Я же продолжаю смотреть в потолок и думать, думать, думать. Дую на огонь своей злости, пусть он разгорается сильнее, чтобы чувство вины так сильно не грызло меня, чтобы дышать стало легче!

Срабатывает. В девять я подрываюсь, умываю лицо прохладной водой, чищу зубы и спускаюсь на первый этаж. Стучусь в закрытые двери, и коменда разрешает войти.

– Доброе утро, Елена Борисовна, – здороваюсь, несмело подхожу к ней ближе. Коменда указывает на стул, я сажусь, руки в замок сцепляю и говорю осипшим голосом: – Я бы хотела переселиться в другую комнату. Подскажите, это возможно?

Елена Борисовна хмурится, откладывает в сторону бумаги и смотрит на меня сквозь толстые стёкла очков.

– Почему ты об этом просишь? Повздорила с соседками?

– Почти, – опускаю глаза в пол.