Стейси внимательно всмотрелась в его напряженное лицо.

— Не могли бы вы подробнее обрисовать положение, в котором оказались? В чем суть проблемы?

— Я работаю над проектом обустройства одного из участков городской береговой линии.

— «Харбор-лайн», — произнесла Стейси.

Лукинз кивнул.

— Наверное, вам известно, что осуществление подобного проекта трудно сдвинуть с места, особенно если замысел такой величины, как мой. Это значительно осложняет и без того нелегкую задачу. Приходится продираться сквозь множество препятствий, но, если этот процесс затянется, я рискую потерять своих инвесторов. Тогда затея попросту развалится. — Лукинз нахмурился. — Словом, ситуация такова: «Харбор-лайн» почти дышал на ладан, когда я наконец изыскал способ, позволяющий сдвинуть дело с мертвой точки.

— И? — произнесла Стейси, чувствуя, как сжимается ее желудок от неприятного предчувствия. — Или мне не следует спрашивать?

— Думаю, будет лучше, если вы узнаете все. Только сразу хочу заметить следующее: нарушаем мы законы или нет при решении наших задач — это зависит от их интерпретации. Нам приходится делать вещи, которые могут показаться неэтичными. Во всяком случае, так это выглядит со стороны. И некоторые представители средств массовой информации развернули на меня охоту, как только я получил разрешение на освоение этого участка береговой линии. Они не учитывают… э-э… нюансов переговорного процесса. Но если кой-какие частные детали окажутся преданы огласке, то мои инвесторы выйдут из игры и я потерплю фиаско. Мне придется закрыть свою фирму, и множество людей потеряет работу. Поэтому для меня крайне важно, чтобы никакие относящиеся к сделке «Харбор-лайн» подробности не просочились наружу через средства массовой информации. — Он пристально взглянул на Стейси. — Я знаю, как вы уладили скандал, в котором была замешана крупнейшая бристольская торговая фирма «Хелси фуд». Сможете то же самое сделать для меня?

Стейси внутренне напряглась. Она являлась признанным специалистом по разрешению кризисов, возникающих в сфере связей с общественностью. Однако ей было хорошо известно, что скандалы подобного рода легче улаживать, если не нарушается закон и соблюдаются основные этические нормы.

— Вам следует знать три вещи, — сказала она. — Во-первых, я не стану ради вас нарушать закон. Во-вторых, я не буду лгать ради вашего благополучия. Возможно, я не стану нарочно разглашать неприглядные факты и откажусь отвечать на скользкие вопросы, но лгать не буду.

— А в-третьих?

— Если я возьмусь за эту работу, вам придется следовать моим советам. Вы будете скрупулезно делать то, что я скажу. Не уверена что смогу предотвратить ваше банкротство, но обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы ваши проблемы выглядели… мене лакомым куском для средств массовой информации.

— Хорошо, согласен. — Лукинз взял лежащую в центре стола папку. — Первый человек, которого вы должны нейтрализовать, — это Артур Бакстер из телекомпании ПЛТВ.

Стейси почудилось, будто чья-то безжалостная рука сжала ее горло, лишив возможности дышать.

— Артур Бакстер? — повторила она с расширенными глазами. — Почему вы полагаете, что он представляет для вас опасность?

— Потому что последние полгода он сует нос во все мои дела. Артур Бакстер — самый деятельный из всей своры телерепортеров, занимающихся журналистскими расследованиями. Он уверен, что, если откопает в моем грязном белье что-то, заслуживающее внимания, рейтинг его телеканала подскочит сразу на несколько пунктов.