— Я и так могу отнять их у тебя, я — твой ярл. Что я выбрал, то мое. Оставь ее.

— Добыча принадлежит тому, кто сумеет лучше ее удержать, — съязвила Лиа, не слезая с колен Вальгарда. — А у тебя только одна рука.

Грум, ослепленный яростью, спрыгнул с трона, пытаясь выхватить меч из ножен (тролли пировали при оружии).

— Спасите! — закричала Лиа.

Рукоять секиры, казалось, сама прыгнула в ладонь Вальгарда. Пока Грум стремился левой рукой обнажить меч, оружие подменыша вонзилось в его шею.

Он упал, обливаясь кровью, к ногам Вальгарда.

— Ты — злодей, — успел сказать Грум. — Но она хуже.

И умер.

Гул возмущения прошел по палате, тролли, хватаясь за оружие, двинулись к трону. Одни требовали смерти Вальгарда, другие клялись защитить его. Казалось, вот-вот начнется сражение.

Но Вальгард сорвал окровавленную корону Имрика с головы Грума и водрузил ее на себя. Он вскочил на трон и, перекрывая гам своим мощным голосом, потребовал тишины.

Скоро все замолчали, слышно было только тяжелое дыхание столпившихся у трона воинов. Мерцало оружие, в воздухе витал ужас, и все глаза были устремлены на Вальгарда, который надменно возвышался над толпой.

В его голосе зазвучал металл.

— Все это произошло несколько раньше, чем я предполагал, но все равно рано или поздно должно было произойти. На что Тролльхейму нужен был этот Грум, калека, только и годный на то, чтобы жрать, пьянствовать и спать с женщинами, которые должны принадлежать тем, кто получше его? В моих жилах течет самая благородная в Тролльхейме кровь, вы видели, что я умею одерживать победы, и кто, как не я, должен быть вашим ярлом. Кроме того, я ярл по желанию моего приемного отца короля Иллреда. И это будет благом для всех троллей, особенно для троллей Англии. Я обещаю вам победы, богатство и славу, если вы провозгласите меня своим ярлом.

Он вырвал секиру из тела Грума и взмахнул ей.

— Если же кто-то вздумает мне возразить, то он сумеет сделать это только через мой труп. Но тот, кто поддержит меня, будет вознагражден сторицей.

Тут те, кто вместе с ним участвовал в недавнем взятии крепости, возликовали. Остальные тролли тоже не рвались в бой, и вот воины один за другим начали присоединяться к Вальгарду, так что вскоре он спокойно уселся на трон и пир пошел своим чередом. Грум был не слишком любим, а те несколько троллей, которые состояли с ним в дальнем родстве, удовлетворились вирой.

Позже, когда подменыш оказался в спальне один на один с Лиа, он сказал, мрачно уставившись на нее:

— Вот уже второй раз я совершаю убийство из-за женщины. Будь я умней, я бы давно должен был четвертовать тебя.

— Не смею препятствовать тебе в этом, повелитель, — промурлыкала Лиа, обняв его шею своими белыми руками.

— Ты знаешь, что я этого не сделаю, — хрипло сказал Вальгард. — Пустой разговор. Моя жизнь слишком черна, лишь ты способна утешить меня.

Позже он спросил ее:

— Ты занималась этим с эльфами… со Скафлоком?

Она подняла голову, так что копна ее душистых волос укутала их обоих.

— Будь доволен, повелитель, что я занимаюсь этим с тобой, — прошептала она, целуя его.

Теперь Вальгард правил в Эльфийском Утесе. С самого начала зимы он часто отправлялся в походы, сокрушая последние твердыни эльфов и травя беглецов собаками как диких зверей. Всего несколько усадеб осталось не разоренными во всей стране, и стоило эльфам только попробовать оказать сопротивление, как он без пощады бросал на них свои войска. Те, кто попал в лапы Вальгарда живьем, томились в донжоне или становились рабами, но большинство он убивал, а женщин раздавал своим воинам. Сам он на них не обращал внимания, ни одна женщина, кроме Лиа, теперь не привлекала его.