– За неимением шампанского. – Он поднял стакан и одним глотком осушил его.

– Вы собираетесь рассказать мне о Сендейо, не так ли? Он кивнул, подозвал маленький столик, поставил на него пустой стакан.

– Знаете, – тут я заметил, что моя сигара потухла, и вновь раскурил ее, – проснувшись сегодня утром, я понял, что мне известна вся история бивней, за исключением двух моментов осталось выяснить, где сейчас бивни и что вы хотите с ними делать. – Я помолчал. – А вот Сендейо никак не укладывался в общую схему. Для меня так и осталось загадкой, какое отношение имеет он к бивням.

– Все потому, мистер Роджас, что ваши исходные посылки неверны. Есть еще один эпизод истории бивней, оставшийся вам неизвестным.

– Правда? – Я наклонился вперед. – И что же это за эпизод?

– Смерть Слона Килиманджаро.

– Никто не знает, как он умер.

– Я знаю, – ответил Мандака. Глаза его затуманились, он словно перенесся на триллионы миль и тысячи лет, чтобы рассказать мне трагедию Шунди, Бутамо, Раканьи, Сендейо и Слона Килиманджаро.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

СЛОН КИЛИМАНДЖАРО (1898 г. Н.Э.)

Я достиг подножия Килиманджаро и начал подниматься по склону. Поначалу пологому, с прогалинами в густой растительности, с многочисленными речушками, заполненными ледяной водой, стекающей с покрытой снегом и льдом вершины.

Поднимался я не спеша, зная, что мой Бог, если Он живет на вершине горы, меня подождет. Нижняя часть склона кишела жизнью, но все живое, за исключением стайки цапель, парящих надо мной, разбегалось в стороны при моем появлении. Львы рычали, отступая, леопарды шипели, бросаясь в кусты, носороги фыркали, уносясь прочь, люди застывали и с трепетом взирали на меня, когда я проходил мимо их хижин.

Его звали Бутамо, и он бежал два дня и две ночи. Его захватил в Уганде Шунди, вождь кавирондо, известный работорговец. По числу проданных им негров он уступал разве что знаменитому арабу Типпу Тибу. Маленьким мальчиком Шунди сам попал в рабство к Типпу Тибу, где и узнал, что Коран запрещает правоверному мусульманину держать в рабстве другого мусульманина. Он принял ислам и получил свободу. А потом сам занялся работорговлей, поскольку ничего другого делать не умел. Отпускать на свободу братьев по вере он не хотел, а потому отправлялся за живым товаром в глубь Черного континента, куда еще не проник ислам. Дела у него шли отлично, каждый караван рабов приносил немалую прибыль.

Шунди руководствовался двумя правилами: рабов надо хорошо кормить (на невольничьих рынках в Занзибаре и Момбасе за дистрофиков много не давали) и сбежавшего раба должно убить (чтобы другие не последовали его примеру).

Поэтому, когда Бутамо удрал, Шунди поручил руководство караваном своему помощнику, а сам в сопровождении трех следопытов‑вандеробо бросился следом за беглецом, чтобы привести его назад и убить в назидание остальным.

Воздух становился прохладнее, боль в моем животе поутихла, я смог осторожно опуститься на мягкую землю и втереть грязь в потрескавшуюся, зудящую кожу. Появился молодой слон, который хотел напиться, но, увидев меня, подождал, пока я не закончу и уйду от болотца.

На склоне горы, у самого подножия, Бутамо увидел деревню и направился к ней. Путь занял у него три часа, а при входе в деревню его окружили воины, наставившие на него копья.

– Помогите мне! – взмолился Бутамо. – Я сбежал от работорговцев и два дня ничего не ел.

– Ты не из нашего племени, – ответил один из старейшин. – С чего нам помогать тебе?

– Если вы не дадите мне еды, я умру.

– Если мы дадим тебе еды и работорговцы об этом узнают, мы все умрем, – ответил старейшина – Ты должен покинуть нашу деревню.