|
Мы поднимаемся, не говоря ни слова, в гостиной снова мертвая тишина, только собака воет и воет где-то вдалеке. Некоторое время мы выжидаем, сколько — неизвестно, посетитель бунгало тоже молчит, тоже, быть может, ждет или улегся спать среди желтых цветов на простынях. Не важно, теперь есть тайное соглашенье, не имеющее ничего общего с волеизъявлением, есть некий срок, не нуждающийся ни в форме, ни в формулах. В какой-то момент мы подойдем туда; ничего не обсуждая, даже не взглянув друг на друга, мы знаем, что думаем о Михаэле, о том, как Михаэль тоже вернулся на ферму Эрика, вернулся без всякой видимой причины, хотя ферма, по его представлению, уже была пустой, как и бунгало девушек. Так же вернулся и посетитель девушек, который, как и Михаэль, как и другие, возвращаясь, как мошки, возвращаясь, не знали, что их ждет, что на этот раз они приходят совсем на другое свиданье.
Ложась спать, мы, как всегда, надели ночные рубашки, теперь они лежат на полу, словно белые студенистые пятна, а мы, голые, идем к дверям и выходим в сад. Нужно всего лишь пройти вдоль изгороди, разделяющей два крыла бунгало; дверь по-прежнему заперта, но мы знаем, что это не так, что достаточно тронуть защелку. В доме темно, мы входим вместе; мы идем, впервые за долгое время поддерживая друг друга. |
