А следующим занятием у нас было как раз зельеварение, со студентами дома Ровены. Моим соседом традиционно стал Забини. Мулат с испанцем, нелюдимый, с довольно непростой судьбой, с которой, кстати, успешно боролся, став подмастерьем зельеварения к концу моего коматозного второго курса.

Опроса декан проводить не стал, задал несколько адресных вопросов и поручил варить зелье. Забини, все так же молча, сходил к шкафу с ингредиентами, тем самым напомнив мне, что мои запасы стоило бы передать в зельеварню, а то свинство выходит.

Мулат с придирчиво отобранными ингредиентами вернулся к столу, вывалил большую часть из них передо мной и вопросительно уставился на мою персону, на что я успокаивающе кивнул и приступил к разделке ингредиентов.

Собственно, разделкой моя работа и ограничилась, с самим зельем Забини справился сам и в явно недостижимые мной двадцать минут.

— Забини, Пауэлл — превосходно, — оповестил аудиторию декан. — Шесть баллов Слизерину, — не преминул добавить он, а после, подойдя и вполголоса продолжил, — Забини, вы как обычно? — на что мулат так же молча кивнул и, прихватив котел заклинанием, отошел за дальний, незанятый стол, — Пауэлл, можете быть свободны.

— Я бы предпочел попрактиковаться под вашим присмотром, сэр, — тихо озвучил хотелку я. — Кроме того, я еще не передал ингредиенты для зельеварения за курс и хотел бы это исправить, — потряс я папкой, на что Снейп кивнул.

— Подобная невнимательность, — тихо нудел декан сопровождая меня до подсобки с нерассортированными ингредиентами, — пагубна и почти преступна для зельевара, Пауэлл. Надеюсь, подобного не повторится.

— Надеюсь, подобного не повторится, — слово в слово и одновременно с деканом произнес я, после чего мы уставились друг на друга, он с прищуром, а я с некоторым удивлением.

— Бывает, — непонятно к чему вместо, как по мне, уместного смешка, озвучил Снейп.

Выложив ингредиенты, я был переправлен Снейпом на дальний стол и огорошен предложением сварить Бодрящую Вытяжку. Зелье было уровня СОВ, что довольно странно, впрочем, я с ним был знаком, более того, оно не помешало бы мне в моих занятиях — его действие оказывалось на ядро и каналы, ускоряя процесс восстановления после напряжения. Ну а токсичный эффект основы для тела я более чем мог нивелировать метаморфизмом.

Кроме того, Снейп положил рядом с рабочим местом пергамент с небрежно набросанными зависимостями, ну и срулил дальше довлеть над аудиторией.

А я принялся за подготовку ингредиентов. Вообще, стать высококлассным зельеваром без склонности, так называемого чувства зелий, было фактически невозможно — средний рецепт при дотошном исполнении давал среднее зелье. По сути, процесс зельеварения был динамическим ритуалом, опирающимся как на ингредиенты и их качество, так и на самого зельевара, тип как бы единой магии, волевой посыл, положение звезд, время суток.

Причем, для каждого зелья один фактор, вроде не самого качественного ингредиента, можно было скомпенсировать другим, вроде изменения времени приготовления или положения котла. Или усугубить недостаток, так же вполне возможный исход. В общем, полностью все факторы, по–моему, не мог учесть никто, поэтому вступала в дело именно склонность, неплохо развитая у того же Снейпа или, например, Забини. Последний был полный ноль в астрономии, что не помешало ему стать подмастером. В общем–то уже очевидный показатель.

Ну а я принялся за варку и вроде бы, вполне успешно. Снейп, подошедший к котлу, принюхался, кивнул, извлек из рукава длинную пробную ложку и снял пробу. «Выше ожидаемого» порадовал он меня немалой оценкой и даже кивнул, когда я извлек несколько флаконов.

— Можно, — озвучил он. — Но учтите, Пауэлл, у вашего зелья повышенная токсичность, хотя и несколько более сильное действие.