Даниэль пожал плечами. Так разговор не пойдет. Он отвернулся от священника, наблюдая, как отец и братья постояли возле огненного кольца вокруг Одживея, затем направились к лемутам. Бэр Дюмо высоко держал факел, и пламя освещало большой участок земли, на котором плясали тени людей. Вот они дошли до Ревунов; донесся возбужденный говор.

Пер Альберт наконец слез с седла, пустил своего лорса побродить. Трое других уже давно хрупали ветками у кромки леса, переходящего в прибрежные заросли.

— Дани, я тебя слушаю.

— Отец! — позвал пастух. — Иди сюда. Жанн, Алейн!

Лорс пера Альберта насторожился и всхрапнул, повернувшись к хижине. Залаял Сильвер и поскакал, хромая, вдоль стены. Даниэль успел увидеть, как обернувшийся на зов Жанн выхватил меч и помчался к спуску к реке.

— Стой! — он кинулся наперерез брату. — Жанн, стой! Это Элли!

Женщина-воин бежала к Атабаску. Видно, она почуяла, что из разговора с отцом Альбертом ничего хорошего не выйдет, и надумала потихоньку ускользнуть. Выбралась в обращенное к реке окошко — и… От воды ее отрезали бросившие ужин лорсы. Втроем они выстроились в линию, как солдаты, повернулись мордами к женщине, выставили рога. Элли бросилась вправо, к лесу. В ту сторону уже бежал отец Альберт; он был к ней ближе всех.

Даниэль развернулся и понесся вдогон.

— Не трогайте ее!

Лорсы тоже повернулись и друг за дружкой зарысили к зеленоглазой.

Лорс священника сорвался с места, длинными скачками обогнал хозяина и устремился к Элли. Затопчет! Даниэль сдернул с плеча лук, приладил стрелу и не целясь выстрелил.

Лорс с ревом взметнулся на дыбы, закружил на месте. Отец Альберт шарахнулся от него и тут же снова рванулся вперед.

— Не трогайте ее! — отчаянно закричал Даниэль, в ужасе от того, что священник вытащил из ножен меч. Каким-то образом в руке оказалась вторая стрела, он уже натягивал тетиву — и тут по плечу его хватил тяжкий кулак. Даниэль упал на колено, выронил лук.

— Рехнулся?! — проорал Жанн и умчался дальше, к перу Альберту и Элли.

Священник не стал рубить мечом — он просто-напросто ударил зеленоглазую по ногам. Удержал ее на весу, поймав за шкуру, не дал растянуться на земле, и вот так, держа за шкуру, как котенка, поволок назад. Жанн пошел рядом, с любопытством посматривая на пленницу.

Кто-то поставил Даниэля на ноги. Оказалось, Алейн. Затем подбежал слегка запыхавшийся отец.

Ревел и метался раненый лорс, возбужденно били копытами трое остальных, заливался лаем Сильвер, Тайг гудел эхом. И вдруг все стихло — только эхо звучало еще несколько мгновений. Навалилась вязкая, давящая тишина, в которой невозможно было подать голос, невозможно двинуться. В этом жутком безмолвии пер Альберт втащил Элли в хижину и гулко захлопнул дверь.

Прошло несколько долгих часов — или, скорее, несколько мгновений, потому что звезды на небе не успели сдвинуться, а факелы — догореть. Незримые оковы спали, на площадке все зашевелились. Замерший по пути к хижине Жанн прошел несколько оставшихся шагов, остановился у порога. Алейн подобрал с земли лук, протянул брату.

— А ну, пошли, расскажешь все по порядку, — велел Бэр Дюмо и направился к хижине. Впереди него запрыгал, припадая к земле, Сильвер.

Лорсы снова заволновались, захрапел раненый. «Спокойно», — передал ему мысленный приказ Даниэль. Сосредоточился, весь ушел в мысленный посыл. Перу Альберту доступно многое — ведь это он утихомирил всех, унял шум и гам; лорсиный пастух тоже кое-что может. Раненый зверь и впрямь угомонился и стоял смирно, пока Даниэль водил ладонью ему по шее.