— У нас много еды, — заявил лучник слишком мрачно для такого приятного сообщения. Эта мрачность тоже была понятна, но наемники все равно порадовались про себя.

— Точно, — подтвердил Шорох. — И никакого дерьма, вроде человечины. Даже сыр есть.

Команда Клыка вразнобой вздохнула. Сыр выглядел невероятной роскошью, воспоминанием о далеком, давно оставленном доме, о запахе ручных яков, которых арши пасли на горных плато в самых недоступных для людей местах, о надежности родных пещерных сводов… Шорох подметил точно — человечину во время войны добыть едва ли не легче, чем любое другое мясо, но это не та еда, которой можно наслаждаться: во-первых, у всех мясоедов собственное мясо отнюдь не деликатес, а во-вторых, люди все время себя чем-нибудь да травят. Обычно, во время осады или длительных боев, перспектива питаться убитыми врагами аршей совершенно не прельщала, хоть люди традиционно и утверждали обратное.

Нетопырь не пригласил наемников дальше, в наскоро устроенный из брошенных караульных помещений жилой сектор. Команда Клыка расселась у жаровни, стоящей под щелью вытяжки поодаль от бассейна. Арш, уже вышедший из детского возраста, но еще не ставший по-настоящему взрослым, был отправлен за едой для новых бойцов клана; за ним увязались любители ходить за провизией.

Местное угощение оказалось выше всяческих похвал. Кроме вяленой конины и мяса яков, команде Клыка предложили целый круг сыра, мешочек ржаных сухарей и пару бурдюков, полных напитка из забродившего горного ячменя, каковой напиток с человеческой точки зрения ассоциировался с пивом.

— Шикарно живете, — сказала Шпилька, отломив кусочек сыра. — Я уже забыла, когда сыр пробовала.

— Странный сыр, — заметил Красавчик. — Не похож на наш. Не пахнет яком… слишком нежный какой-то…

— Это овечий, — сказал Нетопырь. — Из товаров Карадраса. Его люди привозили всякую эту роскошь — еду там, тканую шерсть, пергамент — в обмен на некоторые наши пустяки.

— С людьми торговали? — спросил Клык. — Крепко, крепко… Медью? Я от кого-то слышал, что у вас…

— У нас точно медный рудник, — подтвердил Нетопырь. — Но руду людям продавать — слишком жирно. Нет… в породе попадаются зеленые камешки… медные изумруды, знаешь? За такой люди с себя готовы кожу содрать, хотя эти штучки им, в сущности, не нужны. Так… на цацки…

— Люди любят блестящее, — заметила Крыса. — Можно понять… симпатично.

— Эльфы — тоже, — добавил Паук, и все посмотрели на него.

— Что — эльфы? — моргнул Нетопырь.

— Блестящее любят. Понятно, что их дозор делал у вашего парадного входа, — сказал Паук и хрустнул сухарем. — Они прознали от людей, что у вас тут изумруды, медь… где медь, там еще зеленые камни… А эльфы любят все зеленое. И блестящее.

— Это не парадный вход, — медленно сказал Нетопырь. — Здесь просто наши на них нарвались, когда патруль возвращался. Был бой и все такое, а они…

— Погоди-ка. — Клык отложил кусок мяса. — А парадный где? И куда же еще параднее, чем тот?

Вокруг между тем собрались местные бойцы, заинтересованные разговором даже больше, чем едой. Нетопырь как-то слегка смешался, будто вопрос не доставил ему особого удовольствия.

— У нас же был договор с Карадрасом, — пояснил он нехотя.