– Боже, – прошептала я, на мгновение закрыв глаза. При виде их у меня закапали слезы. Отчего-то мне казалось, будто за последние две недели я узнала о Грейс больше, чем за двадцать лет. Беседы с Кэтрин помогли объяснить кое-какие детские странности Грейс, пока мы перебирали старые фотографии и припоминали разные случаи.

– Она лишь хотела внимания и поддержки, – однажды вечером сказала я Бену. – От отца Грейс этого не получала, а любовь Кэтрин оказалась поделена между ней и мной.

Кэтрин тоже чувствовала себя виноватой.

– Надо мне было отругать ее за то, что она изрезала твое платье, – призналась она на прошлой неделе по телефону. – Я часто думаю о прошлом и понимаю, что не научила Грейс, что хорошо, а что дурно. Я ей все позволяла, вот она и выросла, не чувствуя границ. Я ее плохо воспитала.

Странно было слышать, как Кэтрин сокрушается, что в свое время не наказала Грейс, но в душу невольно закрадывалась мысль, что она права. Грейс всеми силами старалась привлечь внимание, а ее упорно не замечали.

– Я должна к ним подойти, – сказала я Бену, не двигаясь с места. Муж крепче обнял меня.

После Нового года мы с Беном долго беседовали о той ночи, когда погибла Хизер. Он слушал, как я вновь и вновь анализировала события. Бен так и не смирился, что я не смогла объяснить полиции правду, не подсказала, где искать Хизер. Не исключено, что ее бы спасли. Но в основном муж все-таки сумел принять случившееся, и это позволило нам жить дальше.

– Ты отпусти это, – посоветовал он. – Все-таки двадцать два года миновало. Прошлого не изменишь.

Да, я отпущу прошлое ради Бена, Итана и маленькой Зейди, которую мы впервые взяли на выходные. Я отпущу давнюю трагедию ради них, но стереть ее из памяти не смогу до гробовой доски.

– Анна!

Обернувшись, я увидела Грэма. Темный костюм ему очень шел, поверх было накинуто плотное черное пальто. В глазах Грэма читалась опустошенность, землистое лицо осунулось. Как-то он справляется, как заботится о Матильде? Легче ему стало с приездом Кэтрин или, наоборот, тяжелее?

– Достойная панихида, Грэм, – произнес Бен, подавая ему руку.

– Спасибо, – отозвался он. Лоб его сморщился, когда он взглянул на свою дочь.

– Если что, обращайся, всегда поможем, чем сможем, – продолжил Бен.

– Весьма признателен, – ответил Грэм. – Анна, вы не против, если мы… – Он показал на дорожку, ведущую на кладбище. Я кивнула. Мы отошли, чтобы нас не могли слышать.

– Как вы держитесь? – спросила я.

Грэм пожал плечами.

– Да как все – переживаю, казнюсь, думаю, мог бы я поступить иначе… Все как обычно.

– Боюсь, вы ничего не смогли бы изменить, – заметила я. – Если хотите знать мое мнение, вы старались сохранить брак больше, чем многие мужья.

Грэм поднял голову. В его взгляде читалось, что в душе он это знал, но это не мешало ему терзаться сомнениями.

– Полицейский, который утверждал, будто знал Грейс… Харгривс?

Я кивнула.

– На днях он мне заявил нечто странное. Якобы ему показалось, что накануне Нового года Грейс испытывала душевные муки.

Я вспомнила версию Маркуса Харгривса, что Грейс сама бросилась со скалы.

– Грэм, это был несчастный случай, – произнесла я. – Она оступилась и сорвалась.

– Вы действительно так считаете?

– Да.

На самом деле события той ночи могли развиваться тремя путями: Грейс могла упасть, сама броситься со скалы, или же ее столкнули.