– Я в фильмах всегда видел: приходит стажер – и уже на личной машине, круто упакованный, с ай-подом. Есть ай-под?

– Нет.

– Мобильник-то у тебя есть?

– Нет.

– И у меня нет. Нищие какие-то мы с тобой. А почему у тебя нет ни машины, ни мобильника?

Стажер, виновато улыбаясь, пожал плечами. Сергей нахмурился.

– Ты что, не торгуешь наркотиками?

– Нет.

– Твои земляки все торгуют.

– Я не торгуют.

– Ха-ха-ха. Я шучу. Юмор это. Пойдем. Что надулся? Не понял юмора?

Когда Сергей покинул редакционный зал, из-за лакированной двери кабинета выглянул взъерошенный Калашников.

– Бянко ушел?

– Ушел.

– Что же делать? Совсем не подумал. Мне в вечерний блок край надо вогнать его статью об отце Боуне.

– Он материалы про Боуна на столе оставил, – отозвался Фруев.

– Фруев, друг, обработай их.

– Серега не обидится?

– За это не волнуйся.

Через полчаса Фруев принес Калашникову на подпись готовую статью. Редактор подписал ее не глядя.

Когда статья попала на стол зама Воскуткова, тот обалдел:

– Фруев, ты с ума сошел?

– А что?

– Заголовок: «Отец Боун – враг гомосексуалистов».

– Бянко сам этот заголовок придумал, я только обработал материал.

– Так это Бянко… Тогда другое дело. Фруев, надо твою подпись убрать.

– Пятьдесят процентов статьи – моя работа.

– Я тебе дам пятьдесят рублей за твои пятьдесят процентов. Вот, возьми, а всю славу оставим Серафиму.

Оставшись один в кабинете, Воскутков самодовольно потер руки – суперскандальное название статьи принесет врагу Серафиму порядочные неприятности…

* * *

В дачный поселок, где был коттедж Контенко, добирались на автобусе. Стажер, озябнув, жался к холодному запотевшему окну, постоянно поддергивал поднятый воротник кожаной куртки, дул пухлые губы. Сергею было не холодно. Он задирал стажера двусмысленными шутками и вопросами, от которых Анисим терялся.

– Ты заставляешь меня краснеть.

– Ты можешь краснеть?

Анисим шутке Сергея не засмеялся. Пришлось пояснить.

– В анекдоте так говорили крокодилу: «Как ты можешь краснеть, если ты зеленый?»

– Он быль зеленый или черный?

– Он был зеленый. По жизни. В «Гринписе» состоял.

– А-а.

– Что, а? Ты же ни черта не понял из моих слов, – Сергей стал заводиться от невосприимчивости стажера к игре слов в русской речи. – Ты почему на журналиста в России учился?

– Русский литература очень классный.

– Английский литература тоже классный.

– Я не знаю английский язык.

– О-о, впервые вижу африканца, который не знает английского, но знает русский. На родине ты как изъяснялся? У вас там официальный язык – английский.

– Официальный, да, но не все знать официальный язык, все говориль на родной речь.

– Откуда ты знаешь русский язык?

– Папа учился здесь, в Петербурге. Тогда город назывался Ленинград. Знаешь это?

– Ха-ха-ха. Я это знаю – сто процентов. Я это помню. Я восемьдесят процентов своей жизни прожил в Ленинграде.

– Ага.

– Анисим, ну какой ты Анисим? Ты – Аннус. Это твое реальное имя – по жизни.

– Зови меня Ан. Меня все звали Ан.

– Почему?

– Аннус – слишком длинно.

– Слушай, Ан, у тебя мама – русская?

– Зачем русская? Такая же, как папа, – негр.