Цезарь в ярости воскликнул: «Не вернуть ли тебе и Республику, Аквила, народный трибун?» — а после в течение многих дней саркастически прибавлял ко всем публичным обещаниям: «Если Понтию Аквиле это будет благоугодно». Но не все оценили шутку. Простые люди всё же считали народных трибунов своими защитниками.

Испанский триумф завершился открытым пиршеством для всех жителей Рима. А четыре дня спустя Цезарь устроил еще один банкет — небывалое для народа событие. По словам самого диктатора, его целью было компенсировать скромность первого застолья. Но вполне возможно, что политик хотел загладить ситуацию, столкнувшись с общим возмущением из-за инцидента с народным трибуном. Убив многих римлян в Испании, он теперь кормил оставшихся.

Для пирующих распахнулись двери поместья «Сады Цезаря» (Horti Caesaris). В отличие от виллы в Лабикуме (в двадцати милях к югу от Рима) Сады располагались близко от города, но за его пределами — примерно в миле к юго-востоку от острова Тиберина, на холмах, откуда открывался вид на западный берег реки. Это был один из дворцов удовольствий, которые вельможи строили на холмах в городе и окрестностях. Такие поместья находились на овеваемых летним ветерком возвышенностях, подальше от болот и малярийных комаров. В Садах Цезаря был парк, большие залы и обширные колоннады, украшенные великолепными скульптурами и живописью. Там мог располагаться храм Дионисия — популярного в ту пору египетского бога. Там, конечно же, имелся собственный причал и открывался потрясающий вид на великий город.

Но Сады Цезаря были не просто величественным зданием и окружающим его парком. Цезарь планировал использовать колоннаду как своего рода сцену политического театра. Этот замысел реализовался даже слишком хорошо и повлек обратные последствия во время одного из праздников после триумфа. Цезарь стоял в открытом пространстве между колоннами и принимал приветствия от толпы. К несчастью, стоящий между следующими двумя колоннами политик, известный как Герофил или Аматий, встретил почти столь же восторженный прием. Аматий объявил себя внуком великого Гая Мария, чем завоевал любовь бедноты. В свою очередь Гай Марий (ок. 157–86 гг. до н. э.) был главным соперником Суллы, великим полководцем и популистом. Он был мужем Юлии — тетки Цезаря со стороны отца. Самозванцы под именем Мария или его мнимые потомки появлялись в Риме постоянно.

Сейчас от Садов Цезаря ничего не осталось, и у нас есть только общее представление об их местонахождении. Но в Риме были найдены две статуи, которые вполне могут происходить из тех мест. Обе они являются римскими копиями с греческих оригиналов и иллюстрируют классические сюжеты: могущество богов и превратности судьбы.

Обе статуи выполнены из мрамора высшего качества — пентелейского мрамора, который добывали неподалеку от Афин. Одна из статуй изображает Аполлона, сидящего на камне в дельфийском святилище, в том месте, которое греки считали центром мира. Уцелевшая часть статуи изображает величественное тело бога, обращенное к зрителю. Скорее всего, изначально Аполлон держал в правой руке скипетр. Вторая статуя изображает сына Ниобы. Мальчик лежит на земле в драматичной позе, его тело обращено к зрителю, а голова повернута вверх и вбок, лицо выражает волнение и страх. Согласно мифу, у Ниобы было четырнадцать здоровых детей, но она возгордилась ими и оскорбила этим богов.