Юрген указал на пару знамен:

— Похоже, тут разные собрались.

Внутренности мои сжались от того, какие последствия для нас подразумевала эта походя брошенная фраза.

— То есть мы что, забрели прямо в какой-то их штаб? — уточнил я.

Мой помощник кивнул.

— Похоже на то, — согласился он.

Прежде чем мы смогли развить свою мысль, дверь ближайшего здания распахнулась достаточно грубо, чтобы дерево ее треснуло, и самый громадный, самый злобный орк, какого только видели мои глаза с самой посадки на Перлию, с завываниями вылетел из проема с явным намерением лично разобраться с людьми, имевшими наглость вторгнуться в его личное пространство. На добрую голову выше пристроившихся по сторонам от него телохранителей, которые сами по себе были крупнее и мускулистее любого другого зеленокожего, которого нам приходилось встречать, он скачком бросился вперед, являя собой зрелище того истинно хищного зверя, которым и являлся. Смутное чувство узнавания промелькнуло в лобных долях моего скованного ужасом мозга, и через секунду все встало на свои места.

— О нет, — произнес я. — Да это же проклятущий Корбул.

Возможно, я привлек его звуком своего голоса или он уловил запах Юргена, но эта огромная, украшенная клыками голова мгновенно повернулась в нашу сторону, чтобы окинуть нас немилостивым взором, и с ревом, потрясшим меня до основания костей, самый большой и злобный орк во всем этом секторе галактики бросился на меня в атаку.

Время застыло, до бесконечности растянув каждую секунду, как это всегда казалось, когда в дело вступали мои воинские рефлексы. Если бы у меня в тот момент не было цепного меча наготове, враг, возможно, просто размазал бы меня чистой мощью и дикостью своего рывка, но вся та практика, через которую я себя прогнал за время, проведенное на борту спасательной капсулы, и все те битвы, в которых мы участвовали с момента нашего прибытия сюда, пришли мне на помощь, и мне удалось увернуться от первого выпада — тогда мне показалось, что лишь чудом. Я даже успел всадить несколько выстрелов в его тушу, но с тем же успехом мог кидаться гнилыми овощами. Лазерные заряды, не причинив никакого вреда, ударились в скрежещущие пластины грубого металла, закрывавшие тело и конечности орочьего полководца, и мне подумалось, что, какой бы грубой ни была несомая им броня, она, на мой взгляд, демонстрировала несомненную эффективность. Тут он принялся за меня вплотную, нанося удары механической клешней, приваренной к его металлическому панцирю.

Лишь увернувшись от нее и выбив ответным ударом фонтан искр из его брони, мне удалось полностью осознать то, что видели мои глаза. С содроганием ужаса я понял, что это была силовая броня, подобная той, которую носят наши Астартес или Сороритас, и что вторая механическая рука чудовища представляет собой встроенную пушку с дулом, как показалось моему застланному паникой взгляду, таких размеров, что я мог бы просунуть в него голову.

Если бы Корбулу хватило мозгов выстрелить в меня из этого орудия, то, несомненно, все было бы кончено за считаные секунды, но, вероятно, он был настолько охвачен яростью и жаждой крови, что подобная мысль не пришла ему в голову. Поэтому я просто продолжал увертываться от его выпадов, бесполезно нанося рубящие удары визжащим о его броню цепным мечом, отчаянно выискивая уязвимое место, в то время как закованный в металл монстр раз за разом бросался на меня с проворством, которое совершенно не соответствовало массивности его тела, щелкая и рубя своей металлической клешней, подобно тираниду-ликтору, и изливая поток хриплых нутряных криков, очевидно бывших угрозами и проклятиями, так что я лишь порадовался, что совершенно не говорю на орочьем.

— Юрген! — выкрикнул я. — Ради Императора, пристрели фраггера!

Не то чтобы у моего помощника было много шансов причинить твари значительный вред, но, возможно, я мог бы воспользоваться хоть небольшим его замешательством, дабы найти брешь в его броне либо путь к бегству.