По воскресеньям у Дока был выходной, то есть тот день, когда он стриг газон и возил жену в супермаркет. Тот день недели, когда он вел себя как нормальный человек. Док и его жена Филлис уже тридцать лет жили в уютном домике на Кроутон-авеню в Сейле. За это время он побывал вором, привратником, борцом, выбивателем долгов, вооруженным грабителем. После такого работать на Пономаря – раз плюнуть. По большей части требовалось только делать страшное лицо. Но если назревали неприятности, он еще мог врезать как следует. Хотя дело подвигалось к шестидесяти, он сохранил необычайную силу. Он был способен сломать кому-то руку, даже не вспотев.

По вечерам в воскресенье Док ходил пить в паб под названием «Пеликан». Там его любили. Хозяин считал, он выглядит как один комик шестидесятых годов: как здоровяк кокни со сломанным носом по имени Артур Маллард. Завсегдатаи болтали с Доком, ставили ему выпивку, уважали без страха. Никто тут не знал его как Дока. Все называли Альбертом.

В то утро, так как была Пасха, Док подарил жене коробку конфет из молочного шоколада и повез в Чэтсворт-хаус. Был прекрасный солнечный день. Все говорили, что Чэтсворт – загородное имение герцога и герцогини Девонширских. Так почему же оно в Дербишире? Док не знал. Там были водопад, лабиринт из живых изгородей и голые статуи: Филлис такое любила, а Док считал скучным и бабским. Но он ни разу не пожаловался, не желая портить жене экскурсию. Они съели ленч в кафе и поделились ореховым батончиком «Кэдбери» с голодной белкой.

Филлис щеголяла в платье из недавно открывшегося в Манчестере филиала «Маркс энд Спенсер». Старый взорвала ИРА Про заменивший его говорили, что это самый большой «Маркс энд Спенсер» в мире. Казалось логичным, что Филлис купила платье там, ведь у нее была самая большая в мире задница. Док ничего против не имел, он любил большие задницы. Филлис была его идеалом хорошей женщины. Она гладила рубашки, не задавала вопросов и содержала дом в порядке. Взамен она просила лишь одного: чтобы ее никогда не принуждали знакомиться с Малькольмом Пономарем и ему подобными.

Филлис не нравилось, что Док работает на Пономаря, она намекала, что, на ее взгляд, ему это не по возрасту. Док знал: она боится, что его покалечат. Она так не говорила, но он читал это в ее взгляде, когда возвращался домой слишком поздно. Она хотела, чтобы он ушел на покой. Но чем ему заняться, если он засядет на весь день дома? Умереть в кресле с платком на голове и шлепанцами на ногах? Это ли подходящий конец для «Людоеда, ужаса джунглей»?

Ему всегда хотелось работать на такого, как Пономарь, на настоящего гангстера. Пономарь был верен тем, кем восхищался, а Доком он восхищался с тех самых пор, как в семидесятых увидел его на ринге в Лидсе с Гигантским Стогом. На самом деле Док никогда не выходил драться с Гигантским Стогом, но ему и в голову бы не пришло поделиться этим фактом с Пономарем. Малькольм не любил, когда ему противоречат.

Док не собирался избивать Билли Дайя. Так получилось само собой, словно по волшебству. И никаких угрызений совести, что отдал Дайя в руки любимого мокрушника Пономаря, он тоже не испытывал. Сожалел Док лишь о том, что не сам выполнил работу. Он уже такое проделывал и с людьми покруче Билли Дайя.

Дай был самодовольным засранцем, вечно издевался то словесно, то взглядом. Думал, он особенный только потому, что написал несколько глупых книжек. Дока едва не стошнило, когда Билли всучил ему подписанный экземпляр своего романа. Да что этот гаденыш о себе возомнил? Что он Джеффри Арчер?

А теперь, день спустя, Док сидел в любимом пабе и болтал с мужиком старше себя по имени Гарольд. Гарольд разделял выстраданное мнение Дока, мол, правительству пора заняться футбольными хулиганами. Гарольд даже предложил, что, если распинать этих громил публично, у ворот клубов, за которые они болеют, это послужит предостережением другим потенциальным хулиганам.