И Лавров вспомнил! Это был «русский» немец Михаил Вернер. Тот самый, которого майор Абвера Лайдеюсер завербовал в 1942 году в Харькове.

«Это же Вернер! Вот так встреча! И с чего ему торчать в обувной лавке в Луцке?»

Он немного понаблюдал за лавкой, но ничего подозрительного не увидел. Обувщик занимался своим делом. Людей к нему подходило много. В большинстве случаев консультировались по ремонту обуви. И Вернер давал им советы настоящего сапожника. Очевидно, что дело он знал.

«Ничего я тут не выстою. Этак можно и три дня простоять. Понятно, что Вернер здесь не просто так. Но мне выходить на него сейчас не стоит. Подождем»…

* * *

Вернувшись домой, он сказал Елене Музыке:

— У нас есть неделя, Лена.

— А что случилось?

— СМЕРШ, — коротко ответил Лавров.

— И что?

— Они благодаря партизанам и подпольщикам уже взяли городок на контроль. А те работали здесь при немцах и знают, кто и чем дышит. Я знаю, как работают службы НКГБ и НКВД.

— Но почему нам не явиться самим? Мы же работали на советскую разведку? Пусть свяжутся с полковником Стерненко. Или с майором Лурье. Они скажут кто мы такие.

— Твоего Стерненко нет на старой базе. Слышно, что партизан далее перекинули. В сторону, занятую немцами. Они ныне там нужнее.

— Но они могут запрос сделать!

— Я уже говорил тебе, что нас сдали.

— Но не могут же они…

Лавров прервал Музыку:

— Меня сдали именно наши, Лена. Центр пожертвовал мной ради своих целей. Я узнаю товарища Нольмана. Толку от меня стало мало, и он решил меня разменять в своей игре. Я должен был умереть. Но благодаря тебе я остался жив, Лена. Ведь если бы сотенный Ястреб не захотел тебя спасти, то меня бы уже давно расстреляли и закопали тело в лесу.

— Но ты не объяснил, почему нас с тобой вдруг решили ликвидировать? Ястреб сказал тебе, что мы обвиняемся в предательстве. Значит, в подполье ОУН узнали, что я не Лена Музыка? Но как они могли узнать?

— Этого я знать не могу. Но не думаю, что тебя рассекретили люди из ОУН. Легенда у тебя отличная и сходство твое с Музыкой удивительное. Словно вы родные сестры. Думаю, что это многоходовка Нольмана.

— Да кто такой этот Нольман? Злой демон?

— Хуже. Старший майор госбезопасности. На хорошем счету у самого Берии. Это он меня в 1941 году «пристроил» в Абвер. И сделал это грубо. Но учитывая его прошлое, человеческая жизнь для него — ничто. Он играет в опасные игры. А мы с тобой пешки в его партии.

— Нольман отдает приказы полковнику НКВД Стерненко?

— Да. Когда я был в отряде «Молот», они связывались именно с Нольманом. «Общий Друг» это он.

— И что теперь, Влад? Что нам делать? Он знает, что мы живы?

— Не думаю. Мы пропали в лесу. Я тогда убил троих парней из СБ националистов, которые везли нас в краевой штаб, дабы там расстрелять.

Елена хорошо помнила, как быстро разделался Влад с парнями. Затем они спрятали трупы, выпрягли лошадь из саней и отпустили её. Сани откатили сами за пять-шесть километров от места. И сбросили в овраг. Как раз пошел снег и замел все следы.

— Думаешь, тела парней нашли?

— Их найдут не раньше весны. Снега растают и только тогда. Но в том состоянии будет трудно узнать кто они. Да и обстановка сильно изменилась. В Ровно Красная Армия. И у хлопцев из леса много проблем. Им точно не до нас.

— Но что нам делать? Сидеть и прятаться? Нас все равно найдут. Красные станут проводить мобилизацию, и ты под неё попадешь. У тебя какие документы? Из немецкой управы.