Максимов прочитал доклад:

«Справка полковника Одинцова о нападении на кортеж генерала армии Вахрушева.

5 марта 1944 года опергруппой отдела контрразведки СМЕРШ 13-й армии под командованием майора Кравцова был задержан активный участник формирования «Варта» Ундир Григорий Васильевич. Будучи допрошенным, Ундир показал, что участником формирования «Варта» он является с января месяца 1943 года.

29 февраля 1944 года формирование «Варта» в составе 80–90 человек совершило нападение на группу автомашин, которыми ехал командующий 1-го Украинского фронта генерал армии товарищ Вахрушев. Нападение было совершено при следующих обстоятельствах:

Утром 29 февраля 1944 года бандгруппа в составе 80–90 человек вышла из села Дубенцы в засаду в районе Милятино-Сиянцы, где должен был пройти обоз из 12 подвод.

И по случайности бандгруппа у села Милятин встретила кортеж командующего 1-го Украинского фронта генерала армии товарищ Вахрушева. По машинам был открыт пулеметный и автоматный огонь…»

Максимов посмотрел на Нольмана.

— Отчет хороший. Благо для нас, что Одинцов успел его закончить.

— А что известно о состоянии генерала Вахрушева, Владимир Иванович. Сводка уже прошла?

— Да. Мне недавно доставили. У товарища Вахрушева имеет место тяжелое поражение организма с септическим процессом раневого происхождения, приведшее к значительному угнетению и без того ослабленных функций организма.

— И что это значит?

— К лечению Вахрушева подключили новую группу специалистов. Это академик Богомолец и профессор Юдин. Там у его кровати консилиум собрали из лучших медицинских умов СССР.

— И какие прогнозы, Владимир Иванович?

— Бурденко настаивает на ампутации правой ноги Вахрушева. И риски велики, Иван Артурович.

— И что Вахрушев?

— Согласился. А что ему остается? Жизнь или ампутация.

— Но это по словам Бурденко.

— Вахрушев сказал, что генерал и без ноги возможен. Это не строевой солдат.

Нольман задумался…

Киев. Ул. Ленина. Развалины. 25 марта, 1944 год. Время — 10. 20.

Евдокимов Иван Константинович явился на место встречи и не нашел там Лаврова. Он посмотрел на часы и понял, что пришел слишком рано. До назначенного часа было еще 10 минут.

Сообщение у него было важное. На 23 марта у генерала Вахрушева произошла вспышка тяжёлого отравления организма от инфекционного процесса в костно-мозговом канале верхнего отрезка бедренной кости. У постели больного собрался консилиум врачей.

Бурденко настаивал на немедленной операции.

Профессор Гуревич заявил, что ампутация конечности совершенно бесперспективна.

Профессор Юдин сказал, что по его мнению, ситуация безнадежная.

Академик Богомолец с этим мнением был согласен.

Генерал-майор медицинской службы Шамов видел шанс на спасение в ампутации.

Но даже не это было главным в новостях Евдокимова. Он сумел тайно провести лабораторные исследования содержимого ампул. И оказалось, что в них не было никакого яда. Это совершенно безвредный витаминный раствор!

«Зачем мне передали эти ампулы? Никакого вреда здоровью генерала они не нанесут, — думал Евдокимов. — А если это проверка? Но кто стал бы меня проверять? Нольман? Какой толк ему в ней? Нет, Нет. Здесь что-то другое. Нужно все рассказать. Может быть, он что-то прояснит»…

* * *

Лавров волновался за Елену Музыку. Она ушла час назад. Елена сказала ему, что нашла выход на медицинскую сестру, которая знает все о состоянии генерала Вахрушева.