|
Если скелетирование не наступило, то есть мышцы и связки сохранены, то отделение головы от туловища не произойдёт, независимо от срока нахождения в петле. В данном случае, гниение трупа было частичным, мышцы хорошо сохранились и условий для отделения головы не было. Кроме того, нужно иметь в виду, что труп Ивасюка не находился в свободном висении, а упирался ногами в землю и вес тела распределялся между петлёй и опорой ног. Поэтому ничего из ряда вон выходящего в том, что труп висел в петле, а голова не отделилась от туловища, нет, всё это соответствует судебно-медицинским данным».
Даже удивительно, что такие очевидные, в общем-то, детали надо было разжёвывать людям с высшим юридическим образованием и опытом следственной работы по серьёзным уголовным делам! Заслуживает упоминания история с надругательством, или, говоря точнее, осквернением места захоронения композитора. Она ничего не прибавляет к прояснению обстоятельств смерти Ивасюка, но весьма ярко характеризует обстановку того времени, а потому имеет смысл уделить ей немного времени. Сначала прокурору Шевченковского района было направлено письмо за подписью зам. начальника следственного управления облпрокуратуры с просьбой сообщить о наличии материалов проверки или уголовного дела по факту надругательства над могилой Ивасюка В. М. На это был дан ответ, из которого следовало, что Лычаковское кладбище, на котором был похоронен композитор, находится на территории другого района – Червоноармейского – а посему в прокуратуре Шевченковского района никаких материалов, связанных с осквернением могилы, нет. Забавно, конечно, то, что зам. начальника следственного управления областной прокуратуры перед тем как посылать не по адресу свою бессмысленную цидулку не удосужился посмотреть на карту Львова (или не сделал телефонного звонка в райпрокуратуру, чтобы получить необходимую справку). Ещё раз подчеркнём: Львов – город маленький, масштабом подмосковной Коломны или Тулы, это не Москва, не Ленинград и даже не Киев с многочисленными городскими районами, а потому не знать его административного деления для работника правоохранительных органов – это какой-то совсем уж эпичный непрофессионализм. Ладно, Бог с нею, с доблестной советской прокуратурой, опустим последующую переписку с прокуратурой Червоноармейского района и РОВД и перейдём сразу к сути. 27 ноября 1979 г в кабинете Шимчука оказался некий Яйко Евгений Емельянович, заведующий Лычаковским кладбищем. Обладатель говорящей фамилии был молод – всего 37 лет! – но занимал должность очень хлебную, очень доходную, кладбищенская мафия в советское время имела не только тотальное распространение, но и тотальную наглость. Изощрённой и многоступенчатой системой уловок человека принуждали платить значительные суммы денег за организацию и проведение похорон помимо тех платежей, какие предусматривались законом. Поборами обкладывали всех, помимо очень узкого круга чиновников, вся эта система курировалась БХСС и была совершенно неуязвима для закона. Про это сейчас мало говорится, точнее, вообще не говорится, но советская сфера ритуальных услуг неизменно производила самое омерзительное впечатление на всех, кто с нею сталкивался. Если человек принципиально отказывался давать взятку за более или менее пристойную организацию похорон, то кладбищенские негодяи устраивали свой фирменный фокус, рассказы о котором автор слышал от людей из самых разных регионов Советского Союза. На кладбище процессию подводили к выделенной могиле… которая была заполнена водой: «вот, пожалуйста, можете опускать в воду! других могил для вас нет!». |
