Лавируя между бутылками, я прошел к открытой двери в гостиную. Кто-то разбил бутылку спиртного о дверной косяк. От высохшего пятна на стене все еще несло виски, а пол был усыпан острыми осколками стекла, которые похрустывали у меня под ногами.

Самым примечательным предметом обстановки в гостиной была большая кровать. Она стояла стоймя, загораживая дверной проем в противоположном конце комнаты. Мне пришлось отодвинуть кровать чуть в сторону, чтобы протиснуться в дверь. Работал я локтями, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Запах крови я, наверное, почувствовал раньше, чем ее увидел.

Крови было много. Пол тесной прихожей был залит ею от стены до стены. Большая темно-красная лужа уже подернулась пленкой и начала запекаться по краям. Посреди лужи лежал на спине мертвый Даллинг. Свет из-за застекленной двери ванной падал на его восковой профиль. Сначала я не мог обнаружить в его теле отверстия, из которого могло вытечь столько крови. Наклонившись поближе, я увидел его — круглую дырку на другой стороне шеи над опаленным выстрелом воротником рубашки. Даллинг был в том же костюме, в котором я встретил его в Палм-Спрингс, и выглядел совсем недурно для трупа. Любой похоронных дел мастер был бы горд таким покойником.

На груди Даллинга лежала пачка конвертов и каких-то бумаг, вывалившаяся из внутреннего кармана пиджака. Уцепившись рукой за дверной косяк, но не касаясь его ладонью, я перегнулся еще дальше над красной лужей и завладел пачкой. Мои действия были, разумеется, противозаконны, но, с другой стороны, на бумаге редко остаются отчетливые отпечатки пальцев.

Я подошел к окну гостиной и стал быстро просматривать бумаги. Фирма по продаже автомобилей собиралась затребовать обратно «бьюик» Даллинга в случае неуплаты просроченного взноса в сто шестьдесят пять долларов пятьдесят центов. Письмо из агентства по найму, подписанное одним из владельцев, сообщало, что дела в шоу-бизнесе обстоят неважно в целом, если это, конечно, могло хоть как-то утешить адресата, но осенью ожидаются дополнительные вакансии на телевидении. Солидный банк грозил Даллингу судебным преследованием в связи с допущенным им превышением кредита. Наконец, записка от портного в Беверли-Хиллз сообщала, что неоплаченные счета Даллинга представлены к взысканию в официальном порядке.

Я вернулся к двери в прихожую, намереваясь найти пистолет. Однако его нигде не было видно, хотя Даллинг вряд ли мог на него упасть, учитывая позу трупа. Значит, самоубийство исключалось.

Среди бумаг оказалось лишь одно частное письмо на листке бумаги с грифом голливудской радиостанции. Почерк был мелкий и аккуратный, подписано: «Джейн».

"Дорогой Кейт!

Возможно, в нынешних обстоятельствах тебе трудно будет в это поверить, но я была рада получить от тебя весточку, честное слово, даже в этих обстоятельствах. Я всегда буду рада получать от тебя весточки, что бы там ни было. Не думаю, однако, что в твоих или в моих интересах возобновлять наши отношения, как ты предлагаешь. Что прошло, то прошло, хотя я часто думаю о тебе и не держу на тебя зла. Надеюсь, Кейт, что ты заботишься о себе лучше, чем раньше. Прилагаю к письму чек на сто долларов и надеюсь, что он поможет тебе преодолеть твои теперешние затруднения.

С уважением

Джейн"

Полное имя автора письма, как я узнал из обратного адреса на конверте, было Джейн Старр Хэммонд. Судя по почтовому штемпелю, письмо было отправлено в начале марта.

Я снова наткнулся на это имя в записной книжке Даллинга, которая была последним, что я извлек из кармана его пиджака.