В самом деле, далеко внизу блеснула лента Реки, а справа, вдали, медленно начали удаляться огни Барбуса. Ветер трепал волосы, но Воин даже не думал завернуться в плащ, он только поплотнее укутывал в него тело сына.

Двадцать лет назад он пришел в это тцарство простым наемником. В то время как раз Куявия стала расширять свои пределы за счет соседей. Конечно, боевые драконы — серьезный аргумент. Но маги, подкупленные тцаром Куявии, уже пропустили чужие войска через горы. Война началась на равнине. Плохо обученная армия Барбусии таяла как воск на огне. Связи с Древним градом не стало. В горных ущельях еще шли бои, а на равнине уже вовсю разбойничали конные разъезды куядцев. По всему было видно, что Барбус очень скоро окажется в осаде. Жители бежали в леса, надеясь отсидеться. В это время, когда в самом граде уже почти не было защитников, в город через Северные ворота вошел относительно молодой, но, видно по всему, уже бывалый воин. Спросив у стража, как найти начальника гарнизона, он поправил перевязь с тяжелой секирой и направился в сторону тцарского двора, где и находились казармы городской стражи. Больше войск в Барбусе не осталось.

Начальник стражи принял его настороженно: вдруг лазутчик? Но спустя два дня он уже совершенно спокойно назначал Воина в караул у городских ворот. Огромного роста, небывалой силы Воин не стремился искать друзей, всегда был замкнут, о себе почти ничего не рассказывал, как и о далекой родине. Но тем не менее ему доверяли абсолютно все, и соратники, и десятник, как, впрочем, и сам начальник стражи, к тому времени принявший на себя командование маленьким гарнизоном. Все чаще куявские всадники появлялись у стен Барбуса. На рожон не лезли, но издали высматривали, вынюхивали, выискивали слабые места. Всем было очевидно, что кольцо осады вот-вот замкнется. И тогда останется только уповать на богов. Единственной несбыточной надеждой оставались боевые драконы и войска, сосредоточенные на границе со Славней. До сих пор ни один гонец так и не вернулся назад. Они уходили и исчезали бесследно. В то время когда многотысячная армия Куявии замкнула осаду, последняя надежда на подмогу исчезла.

Воин сам пришел к Влаху, начальнику гарнизона. Предложил себя в качестве посыльного. Недолго раздумывал Влах. Согласившись, поручил Воину пробраться в горы. Тем же вечером неслышной тенью соскользнул с крепостной стены полуголый человек в мягких кожаных штанах и волчовке, распахнутой на могучей груди. Никем не замеченный, он просочился мимо кордонов куявцев и растворился в ночном лесу. Стремительной тенью мчался он между высоких деревьев, с каждым мгновением удаляясь все дальше и дальше от града. К утру он был уже у подножия гор. Казалось, осталось совсем немного, но именно здесь его постигло полное разочарование. Все подходы и ущелья были буквально перегорожены куявцами.

Выбрав укромное место, он скинул с себя одежду и, разбежавшись по кругу, вдруг, высоко подпрыгнув, бросился плашмя на землю. Острая боль стеганула по телу, сознание разом помутилось. Сильно ударив раз-другой руками-крыльями, он воспарил над лесом.

Земля быстро удалялась, стремительно пролетали далеко внизу предгорья, вот уже показались неприступные скалы, узкая, вырубленная среди скал дорога тонкой нитью вилась по отвесной стене ущелья. Виднелась каменная стена с крепкими воротами. Только ни одной ровной площадки не было вокруг, а руки-крылья слабели с каждым мгновением. Лучше уж, как большинство невров, перекидываться земным зверем, волком или медведем, ну хотя бы той же рысью. Слева мелькнула плоская, словно срезанная ножом вершина горы, покрытая снегом, единственное ровное место. Другого выхода не было. Снижение, удар, суставы будто вывернулись в обратную сторону. Жаркая, как жерло печи, боль. Мир на время пропал.

Как ни крепка кожа, но ободрал он ее на коленях и груди основательно. Кровь сочилась из многочисленных глубоких царапин. Не обращая внимания на холод и боль, человек начал долгий опасный спуск.