|
Прислуга здесь была вышколенная и, очевидно, привыкла ничему не удивляться. Зак немного постоял, держась за дверь. Он плохо соображал, зачем сюда пришел. В ушах у него повторялся хруст ударившегося о мрамор черепа Брэнсона.
– Воды… – с трудом выдавил он из себя. На кухне стоял запах жарившегося мяса и кипящего соуса. К горлу Зака снова подступила тошнота. – Миссис Брэнсон попросила меня принести ей воды. Ни слова не говоря, одна из женщин подошла к холодильнику. Зак тупо смотрел, как она налила воды в большой стакан, затем отрезала кружок лимона и вместе со льдом добавила в воду. Зак взял стакан обеими руками, чтобы не расплескать воду, и вышел обратно в коридор. Однако он все-таки расплескал ее, когда увидел, что Кларисса, стоя на корточках, неистово протирает место, где была кровь. Тело Брэнсона исчезло. – Что ты сделала? Что ты делаешь?.. – То, что следовало сделать. Я становлюсь сильной и делаю то, что считаю нужным. Дай мне закончить. Поставив стакан, он бросился к ней. Кларисса вырывалась, толкала его, рыдала, а в воздухе стоял запах свежепролившейся крови. – Стой! Остановись! Где он? – пытался вразумить ее Зак. – Его нет. Его нет, и никто не должен ничего знать, – твердила она. – О чем ты говоришь? – Он выхватил у нее из рук окровавленную салфетку и бросил в камин. – Бога ради, Кларисса, скажи, что ты сделала? У нее был безумный взгляд, она дрожала, словно в лихорадке. – Я запрограммировала дройда. Ты ведь знаешь, в фирме Би Ди занимаются такими разработками, и он научил меня, как с ними обращаться. Я велела дройду забрать его. Велела вынести его и положить в машину. Дройд выбросит его тело в реку. Мы уберем кровь и убежим. Мы просто убежим и навсегда забудем обо всем, что произошло! – Нет, мы этого не сделаем, Кларисса. – Но почему? Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму! – Она схватила его за рубашку. – Не хочу, чтобы тебя посадили за это. Я этого не вынесу. Мне это не под силу… Она приникла к его груди, и Зак мягко погладил ее по голове. – Этого не миновать. Если я этого не сделаю, то не смогу жить в ладу с собой. Зак усадил ее в кресло, и Кларисса произнесла каким-то безжизненным голосом: – Полицию вызовешь ты. – Хорошо, я.
– Я еще не доделал дело, – срывающимся голосом сказал Макнаб в темноте. Пибоди прыснула, затем начала смеяться как сумасшедшая. – Я – тоже. Мы что, чокнулись? – Еще пару раз, и у нас все перегорит, – предположил он. – Еще пару раз, и мы помрем! Он погладил ее грудь своими длинными, тонкими пальцами, которые она начала любить, и спросил: – Как ты думаешь, это все игра? – Похоже на то. Он вновь повернулся к ней и коснулся ее груди губами. – Мне нравятся твои титьки. – Вот здорово! Спасибо. – Нет, я имею в виду, что… поверь, Ди, ничего более совершенного мать-природа создать не могла. Боже! Ей не хотелось, чтобы он называл ее Ди. Ди – это было нечто совсем личное, особое, очень интимное, что должно было произноситься в других случаях жизни. Она хотела было сказать ему об этом, но его рука стала медленно скользить вниз по грудной клетке. – Бог ты мой, ты… такая женственная! Он целовал ее долго, медленно и глубоко. Потом ему захотелось включить свет, чтобы получше разглядеть ее, но тут запищал мобильник. |
