— Поль! Наконец-то ты здесь, любимый! Я прижал ее к себе, теперь зная, какое сокровище скрывалось под фальшивым обликом солидной женщины. Я думал о ее совершенном гибком теле, о ее Юном лице. Да, это — сокровище! Сокровище, которое пока принадлежит не мне, но скоро…

Я поцеловал ее в губы. От нее пахло клубникой.

— Мина, девочка моя… Посмотришь, как мы будем счастливы.

— Ты хорошо съездил?

— Прекрасно.

— Очень устал?

— Да, немного… У вас все нормально?

— Да. Знаешь, время без Тебя тянулось так долго!

— Правда?

Она лгала с чудовищной самоуверенностью.

— Ну конечно. Ты не веришь?

— Вы все время были здесь?

— Нет, Доминик захотел навестить приятеля в Каннах и настоял, чтобы я поехала с ним.

Я оценил ее ложь. Она все учла и даже предусмотрела, что я могу заехать к ним в Париж перед тем, как вернуться домой.

— В Каннах!

— Да, это была идея Доминика. Ты же его знаешь. Начинал узнавать, по крайней мере. Доминик подошел, одетый в черные брюки и вызывающе красную рубашку.

— А вот и путешественник! Привет, Поль, все нормально?

Мы пожали друг другу руки.

— Мама вам уже рассказала? Мы бездельничали, пока вы кочевали.

Я смотрел, как он разговаривает, двигается, смеется, и думал о том, что его смерть уже близка. Нужно было только отправить его в Париж.

— Вижу, вижу. Хорошо развлекались?

— О, какие там развлечения! Так, просто провели время.

— Неплохо загорели.

— Вы находите? Октябрьское солнце слабовато даже на берегу моря.

Мина приготовила по поводу моего приезда обильный стол. Я был так рад снова увидеть ее, что охотно сел за стол и, только расправляя на коленях салфетку, услышал где-то вдалеке звоночек, извещающий об опасности. Раз они решили убить меня до отъезда и это им не удалось, то они, конечно же, собираются покончить со мной сейчас. Я почувствовал свою смерть… Она была здесь, в этой комнате. Она дремала, как кошка у огня, и ждала меня. Смерть, тщательно продуманная, спланированная, подготовленная, прекрасно знающая, что ей делать…

— Да, кстати, вы забрали тогда мою машину?

— Конечно, а что с вами случилось?

— Разве вы не видели? Напоролся на гвоздь. Руль разболтался, я остановился и увидел, что спустило левое переднее колесо, а когда собрался его заменить, то обнаружил, что и запаска не лучше. Хорошо еще, что вот-вот должен был подойти автобус.

— Что же случилось с запаской?

— Ниппель оторвался.

— Ну и невезуха! Надо же было так влипнуть! Доминик понимающе посмотрел на Мину.

— Да уж, — пробормотал он, — еще немного, и вы бы влипли…

Мне хотелось его задушить.

Мина принесла спаржу. Она положила вначале себе, потом мне, затем Доминику. Значит, можно есть. Потом протянула мне соусник с острым соусом.

— Пожалуйста, Мина, после вас. Она встряхнула головой.

— Нет, я ем спаржу с лимоном.

— Я тоже, — торопливо вставил Доминик.

Я взял ложку соуса и уже собирался обмакнуть туда спаржу, как вспомнил, что накануне моего отъезда у нас на завтрак были артишоки и оба ели их с острым соусом. Я заставил себя равнодушно спросить:

— Как, вы не любите острый соус, Мина?

— Нет, у меня от него изжога…

Это была явная ложь. Я размышлял… Почему они решили отравить меня сейчас? Это было рискованно.