– Я знал, что он что‑то оставил. И не было другого способа выяснить – что. Поэтому мы и пошли на риск, но он ни к чему ни привел. Все, что мы могли после этого сделать – это попытаться помешать РУК добраться до этих материалов.

– Понятно. – Теперь все становилось на свои места. – Когда кто‑то исчезает бесследно, первое, что приходит в голову любому идиоту – это что к исчезновению причастны органлеггеры.

– Естественно. Поэтому нельзя было, чтобы он просто исчез, не так ли? Полиция немедленно обратилась бы в РУК, дело передали бы вам и вы тотчас принялись бы за поиски.

– В камерах хранения космопортов.

– Да?

– На имя Кубса Форсайта.

– Мне знакомо это имя, – процедил сквозь зубы Лоран. – Мне следовало бы догадаться. Знаете, когда он попался на крючок и у него выработалась привычка к току, мы пытались прижать его, вынимая из него штекер, чтобы он заговорил. Но из этого ничего не получилось. Он не мог ни на чем сосредоточиться кроме того, чтобы к черепу ему снова присоединили дроуд. Мы пытались и так и этак…

– Я хочу вас убить, – сказал я, стараясь вложить в каждое слово буквальный смысл.

Лоран наклонил голову набок и нахмурился.

– Выйдет наоборот, мистер Гамильтон. Хотите еще сигарету?

– Хочу.

Он переправил ее мне на столике. Я подхватил сигарету, держа ее в воздухе и словно рисуясь этим своим умением. Возможно, я смогу сосредоточить на этом его внимание – для него это единственный способ определить, где находиться моя воображаемая рука.

Потому что если он не будет отводить глаз от сигареты, а я в критический момент возьму ее в рот – тогда моя рука останется свободной, а он этого не заметит.

В чем же заключался решающий момент? Лоран по‑прежнему сидел в кресле. Мне нужно было во что бы то ни стало выманить его оттуда. Однако любой шаг в этом направлении мог сейчас вызвать у него подозрение.

Который сейчас час? И что сейчас делает Джули? Мне вспомнился ужин на веранде самого высокого ресторана в Лос‑Анжелесе, на высоте почти полутора километров. Ковер полевых цветов простирался под нами во всех направлениях до самого горизонта. Может быть, она воспримет эту мою мысленную картину…

Она должна проверить меня в 9.45.

– Вы, должно быть, были выдающимся космонавтом, – сказал Лоран. – Подумать только, единственный человек во всей Солнечной Системе, который мог починить внешнюю антенну, не покидая кабины корабля.

– Для этого нужно было бы иметь более сильные мышцы, чем у меня. – Значит, он знает, что я могу проникать сквозь твердые тела. Если он это предусмотрел… – Мне следовало бы остаться в Поясе Астероидов. Жаль, что я в эту минуту не на рудодобывающем корабле. Все, о чем я тогда мечтал – это две здоровые руки.

– Жаль. Теперь у вас три. А вам не приходило в голову, что использование пси‑способностей против людей – игра, в общем‑то, грязная.

– Что?

– Помните Рафаила Хейна? – голос Лорана дрогнул. Он рассвирепел и с трудом сдерживался.

– Конечно. Органлеггер из Австралии.

– Рафаил Хейн был моим другом. Я знаю, что однажды ему удалось вас связать. Скажите, мистер Гамильтон, если ваша воображаемая рука настолько слаба, как вы утверждаете, то каким образом вам удалось тогда развязать веревки?

– Я их не развязывал. И не смог бы. Он использовал наручники. Я вытащил у него из кармана ключ… воображаемой рукой, разумеется.

– Вы употребили пси‑способности против него! У вас не было на это права!

Чудеса! Каждый, кто сам не обладает парапсихическими способностями, хоть чуточку, но испытывает точно такие же чувства.