– Вот здесь мы кое-что обнаружили, – говорит она. – В сотне метрах от тела, на Дёбельнсгатан.

Она вытаскивает конверт, протягивает Олауссону. Тот удивленно пялится на снимки.

– Блевотина, – констатирует он.

– Да. Мы послали на анализ пробы. Результаты еще не готовы.

– Боюсь, это мое, – спешно встреваю я.

– Твое?

Мауритцон несколько раз переводит взгляд то на меня, то на снимки.

– Похоже, не слишком удачно поужинал, – объясняю я. – А тут еще этот труп… В общем, мне было плохо.

Олауссон недовольно хмыкает.

– Прошу прощения, я должен был сообщить об этом сразу, – добавляю я.

– Как давно ты вышел на работу?

– То есть?

– Я просто спросил. – Олауссон поднимает на меня глаза.

– Сегодня тринадцатый день.

– Понятно. – Он вздыхает.

– Что понятно?

– Ничего. Я же сказал: просто спросил.

Он улыбается, кладет фотографии на стол. Я спрашиваю себя, откуда у него этот шрам на груди. И еще не играет ли он со мной в кошки-мышки и вообще насколько легко он распознает вранье.

– Тогда все это нам не нужно, – делает вывод Мауритцон и убирает снимки в карман.

Папка снова переходит к Олауссону.

Бирк избегает смотреть и на меня, и на него.

Они похожи на заговорщиков, и я догадываюсь, что Олауссон все знает.

Я чувствую, как моя спина покрывается потом. Ладони становятся влажными.

– Отпечатки обуви в квартире Хебера. – Я поворачиваюсь к Мауритцон: – Мы работаем с квартирой. Криминалисты должны закончить все уже сегодня. Но там, похоже… ничего нет, кроме этих отпечатков. С большой долей вероятности это не тот человек, который стоял за контейнером на Дёбельнсгатан и не сам Хебер. Тот, кто побывал в квартире убитого, носил обувь сорок четвертого размера.

– Убийца вполне мог переобуться, – возражает Олауссон.

– Да, конечно. – Мауритцон стучит по столу костяшками пальцев, и я спрашиваю себя, делает ли она так всегда, когда раздражена. – Но насколько часто убийцы меняют ботинки с тридцать восьмого размера на сорок четвертый?.. В любом случае отпечатки обуви сами по себе бесполезны.

– А что с его мобильником? – спрашиваю я.

– Все еще не найден. – Бирк пролистывает свои бумаги. – Последний исходящий звонок с мобильника Хебера зарегистрирован возле университета, предположительно от получаса до сорока пяти минут до смерти. Но с кем он разговаривал, установить таким образом невозможно. Нам нужен список звонков, чем скорей, тем лучше. Мы вряд ли получим его раньше завтрашнего вечера. В настоящий момент телефон Хебера предположительно отключен. Если он, конечно, не покоится на дне озера Меларен.

– Мы должны найти его, где бы он ни был, – резюмирует Олауссон и поворачивается ко мне. – Так что ты там говорил насчет респондента пятнадцать семьдесят девять?

– Пятнадцать девяносто девять, – поправляю я.

– Хорошо, пусть так, – соглашается Олауссон. – Он ведь вполне может быть убийцей?

– Не думаю, – возражаю я.

– Почему?

– Кое-что не стыкуется.

– Он имеет в виду направление удара, – поясняет Мауритцон. – Если Хебер ждал респондента пятнадцать девяносто девять и явился на встречу раньше его, то вряд ли стоял бы спиной к переулку.