Мобильник Олауссона сигналит. Имя, высветившееся на дисплее, начинается с буквы Г – вот и все, что я успеваю заметить.

– Звучит разумно, – резюмирует Олауссон. – Что ж, будем над этим работать. И выясните, что же такого узнал Хебер. Или… – Он встряхивается и поднимается со стула. – Действуйте, у меня своя работа.

Олауссон захлопывает папку и выходит из комнаты совещаний с ней и прижатым к уху мобильником.

– Он даже не взглянул! – шепотом восклицает Мауритцон. – Я потратила на этот протокол несколько часов.

Бирк, бывший на удивление молчаливым во время совещания, переводит взгляд то на меня, то на Мауритцон, то на стул, словно ошарашенный внезапным уходом Олауссона.

– Чертов идиот, – резюмирует он.

Я поднимаюсь.

– Куда ты? – спрашивает Бирк.

– Так… почитаю немного.

– Копии, которые ты так и не снял?

– Что-то вроде того.

Бирк косится на Мауритцон, как будто только из опасения, что она уснет.

– Сумасшедший дом, – ворчит он.

В первых записях чувствуется его неуверенность. Хебер будто движется ощупью. Он намечает возможные направления работы, оперируя терминами, смысл которых не вполне мне ясен.

В январе Хебер налаживает контакты с представителями автономных движений и начинает «полевые исследования». Вот и все, что касается января.

Первые респонденты почему-то обозначены как 1580 и 1581, третий – 1582 и так далее. Хебер пишет, что работает интенсивно, берет по многу интервью в день. Но это пробные интервью, методика, направление исследования только вырабатываются. Собственно, первые «полевые заметки» появляются только в марте месяце.

После интервью в «Каиро» я попросил 1598 порекомендовать мне кого-нибудь, с кем еще стоило бы поговорить. Он предложил одного человека из RAFа. Контактной информации не предоставил, сказал, что таковой просто не имеется. Но выйти на этого человека несложно, если навести справки в известных кругах. Непременно займусь этим после того, как дочитаю студенческие работы. Надеюсь заполучить таким образом респондента 1599.

Я задумался. С этим 1599 не все так просто. Похоже, это не совсем обычный респондент. Но у него (или нее?) своя сеть контактов – значит, не все так безнадежно. Хеберу, во всяком случае, был нужен человек для опроса – не более.

Три дня спустя ему повезло.

Контакт с 1599 установлен. Последние несколько дней я только и занимался тем, что искал ее. 1599 не имеет ни постоянного жилья, ни работы – ничего. Не думаю, что она от кого-то скрывается, просто предпочитает такой образ жизни. Так или иначе, она согласилась. Завтра мы встречаемся в студии.

Респондентка 1599 припозднилась, но не разочаровала. Она вдохновляет меня на новые идеи. С другой стороны, подтвердилось кое-что сказанное другими IP. Надеюсь, наша беседа не окончена, мне нужно встретиться с ней по крайней мере еще раз.

Двенадцатая годовщина беспорядков в Гётеборге. Чему они могут научить нас, стокгольмцев? Я прочитал об этом серию лекций. Как всегда, для студентов, политиков, представителей власти. И, как всегда, аудиторию больше интересовало мое политическое прошлое, нежели научные изыскания. Чертов Антифашистский фронт… Когда я наконец развяжусь с ним! Я спрашиваю себя, насколько все это сейчас важно для меня и моей работы.