– Дело в том, что примерно через два-три месяца после смерти мужа ко мне пришел Арам Саркисович, – пояснила Нина Владленовна. – К этому времени его уже дважды допрашивал следователь, и он рассказал ему о том, что в реквизит случайно попала заточенная рапира. Но это была не случайность. Дело в том, что в некоторых спектаклях нужно, чтобы рапира протыкала, например, емкости с жидкостями или разрывала бумагу… В общем, иногда нужна бывает заточенная рапира. И среди всех рапир одна была заточенной. И именно она не должна была попасть в руки актеров в спектакле «Гамлет». Следователь пришел к выводу, что эта рапира случайно попала туда, так как ее перепутали с остальными. Вроде все правильно. Но Арам Саркисович уже после случившегося, когда следователь решил закрыть дело, получил эту рапиру обратно. И убедился, что это совсем другая рапира. На той, которая была заточена, он сделал особые отметки на рукоятке, чтобы не перепутать ее с другими. На рапире, которую ему вернули, таких насечек не было. Рапиру после произошедшей трагедии сразу изъяли, и он не имел возможности ее проверить. Группа крови на ней совпала с группой крови моего мужа. Арам Саркисович честно признался, что боится говорить об этом следователю, так как тот может обвинить его в преднамеренном убийстве. Но мне он решил рассказать об этом.

– Рапиру заменили? – понял Дронго.

– Да, – кивнула она, – и только я об этом знаю. Аствацатуров решился рассказать мне об этом.

– Почему именно вам?

– Они дружили с моим покойным мужем больше тридцати лет. Аствацатуров знал его еще тогда, когда Зайдель учился в театральном институте. Аствацатуров тогда работал завхозом в этом институте. Ему было чуть больше тридцати, а мужу еще не было и двадцати. Ведь Зайдель приехал в Москву из Одессы и не имел здесь жилья. Тогда Аствацатуров разрешал ему ночевать в бытовке. А потом, много лет спустя, уже Зайдель, будучи народным артистом и лауреатом Государственной премии, выбил для своего друга трехкомнатную квартиру в центре города.

– Они так дружили?

– Я бы даже не назвала это дружбой. Просто хорошие знакомые, которые относились друг к другу с особой симпатией. Вот так будет правильно. И поэтому Арам Саркисович пришел ко мне и рассказал об этой проклятой рапире. Он и раньше был убежден, что не мог перепутать клинки.

– Тогда получается, что кто-то нарочно заточил рапиру и подложил ее в реквизит к спектаклю «Гамлет», – понял Дронго.

– Вот так и получается, – согласилась Нина Владленовна, – но Аствацатуров не может об этом говорить. Честно признался – просто боится. Не хочет опять идти в прокуратуру.

– Чего он боится? Я не совсем понимаю.

– У него были неприятности в середине восьмидесятых, когда начали борьбу с нетрудовыми доходами. Тогда не нашли ничего лучше, как обвинить завхоза театрального института, что он передал часть списанного имущества какому-то студенческому театру. Аствацатуров тогда ушел из института. А в прошлом году взяли его племянника за какие-то махинации в банке. Вот теперь он и боится, что его могут обвинить в преднамеренном убийстве Зайделя.

– Его прежние дела и даже уголовное дело против племянника не имеют никакого отношения к смерти вашего мужа на сцене театра, – заметил Дронго, – но я могу понять его опасения. Вы кому-нибудь рассказывали об этом?

– Нет, никому. Даже своему родственнику из Новосибирска. Никому не рассказывала. Хотела найти вас, чтобы рассказать только вам.

– Где можно найти Аствацатурова?

– Я могу дать вам его телефоны и адрес.