— Мама дорогая!.. — Матильда Егоровна неистово крестилась. — Да что же это делается?

— Юлия Владимировна, скажите честно, это галлюцинация? — жалобно проныл Гринберг и дернул девушку за рукав.

Аркадий Петрович Шабалдин окончательно ссутулился, глаза его померкли. Он растирал их, моргал, тяжело дышал, пристраивал на нос запотевшие очки.

Юля чувствовала, что в горле у нее застрял неодолимый ком. Липкий страх полз по телу.

Запоздало спохватилась команда сторожевого катера, стоявшего на рейде. Судно развернулось и устремилось, разрезая волну, к месту катастрофы.

У пирса нашелся еще один исправный катер. Моряки лихорадочно отвязывали канат от кнехта, рулевой запускал двигатель.

С улочек, спускающихся к причалу, бежали люди, всматривались вдаль. К месту затопления теплохода с разных сторон приближались два катера. Если к этому моменту в воде и оставались головы, то за волнами их невозможно было разглядеть.

К кучке людей, стоявших у оконечности причала, медленно подошел Сырцов. Губы его тряслись. Он тоже все видел. На борту «Ливадии» помимо раненых и штатских находились коллеги капитана.

— Товарищ Шабалдин, я вынужден сообщить неприятную для вас новость, — объявил он дрожащим голосом. — Судно «Алазания», которое должно было забрать груз, доставленный из Марининского дворца, получило серьезные повреждения четыре часа назад, на выходе из порта Поти. Оно столкнулось с подводным препятствием. Теплоход остался на плаву, но полностью выведен из строя и отбуксирован в док для ремонта, который займет не один день.

— А что, немцы подождут, — вдруг заявил Гринберг. — Мы объясним им, что еще не время входить в Ялту.

Особист так на него посмотрел, что у Якова начисто пропало желание язвить.

— Подождите, товарищ капитан. Что вы хотите сказать? — Шабалдин растирал виски, пытаясь вникнуть в то, что сейчас услышал. — Значит, «Алазания» за нами не придет? Но ведь руководство в таком случае обязано послать за нами резервный транспорт, да?

— Боюсь, Аркадий Петрович, что вы плохо понимаете сущность текущего момента. — Чекист посмотрел на директора музея так, словно гирей его придавил. — Резервного транспорта нет и быть не может. Прибрежная зона, как вы сами видите, контролируется немецкой авиацией. Не думаю, что кто-то рискнет сюда пробиться. Военные суда выполняют задачу, поставленную им командованием. Транспорта не будет, товарищ Шабалдин. Никто за вашими сокровищами не придет. — Он чуть помялся и добавил: — Я сожалею.

— Но как же вы? — пробормотал Шабалдин. — Ведь вас сюда прислали именно для того, чтобы вы оказывали нам всяческое содействие.

— Во время транспортировки и погрузки груза на корабль, — уточнил Сырцов. — В данный момент командование поставило перед нами другую задачу. Мне сообщили ее по телефону в портовой конторе. Я должен срочно прибыть со всеми людьми в эвакуируемый горком. Так что вынужден вас оставить, товарищ Шабалдин. — Сырцов опять помялся и продолжил: — Есть и еще одна неприятная новость. Автомобили и грузчиков я забираю. Все это требуется в горкоме.

— Но что нам делать, капитан? — в отчаянии воскликнул директор музея. — Мы не можем все это оставить немцам! Здесь произведения искусства, бесценные творения мировой живописи!

— Это не мои проблемы, товарищ Шабалдин. На ваш счет у меня больше нет указаний. Я вынужден выполнять приказ. Ну, хорошо, — пошел на уступку Сырцов. — Я сообщу о вашей проблеме секретарю горкома. Возможно, начальство что-нибудь придумает.