— Я про личное дело в картотеке НКВД. Пусть ты ни в чем не виноват, но добрые дяди позаботятся об этом, найдут состав преступления. Ладно, пусть смотрит, мы потерпим. Бог не фраер, как говорится. Он все видит и на ус мотает.

Глава 2

Погрузка самых ценных экспонатов закончилась только к четырем часам пополудни. Чтобы вывезти все, чем был богат дворец, потребовалась бы пара эшелонов! Списки на эвакуацию Шабалдин составил еще неделю назад. Сотрудники, остающиеся в городе, обещали унести то, что смогут, и спрятать в укромных местах. Последние ящики грузились в машины.

Шабалдин сидел на корточках посреди двора и делал пометки в мятых листах музейной описи. Его сотрудники понуро переминались с ноги на ногу. Совсем не так они представляли эвакуацию бесценных музейных сокровищ. Если честно, вообще никак не представляли!

— Быстро в порт, никаких перекуров! Развели, понимаешь, бардак! — покрикивал капитан НКВД Сырцов.

Из гаража при музее прибыл, гремя подвеской, старый автобус «ЗИС-8». Музейные работники грузили в него чемоданы, принесенные из вестибюля, рассаживались. Приказа ехать в эвакуацию никто не отдавал, каждый сам принимал решение.

Колонну возглавляла машина с сотрудниками НКВД, за ней тащились два грузовика и автобус. Люди прилипли к окнам.

Канонада не смолкала. Тяжелые бои шли в районе Керчи, в степях южнее Джанкоя. Временами возникали панические слухи. Мол, немцы прорвались к Бахчисараю, а от него прямая дорога на Ялту через яйлу мимо Ай-Петри!

Но эти сведения пока вроде бы не подтверждались. Если немцы и прорвались к горам, то, скорее всего, завязли в изматывающих оборонительных боях. Определенности не хватало, от ожидания людям становилось только хуже.

Войска продолжали движение к Севастополю по южной дороге. Брели солдаты, все измотанные, в окровавленных бинтах. Лошади волокли артиллерийские орудия. Солдаты расступались, пропуская автоколонну.

Навстречу ей двигалось много штатских с чемоданами и сумками. Люди шли поодиночке и целыми семьями. Немецкие самолеты едва ли не каждый день сбрасывали листовки, в которых призывали население остаться на местах. Они сулили процветание без большевиков, работу, зарплату, достойные условия жизни. Не все, похоже, в это верили.

Колонна въехала в порт и подалась к западной оконечности причала. Неподалеку располагались склады, теснились контейнеры для хранения грузов. В этой части причал был пуст. Секретарь горкома распорядился освободить место для «Алазании».

Сотрудники НКВД высадились из машины, жидкой цепью окружили вставшую колонну. Пассажиры покинули автобус, ежились на промозглом ветру.

— Товарищ Шабалдин, приказывайте грузчикам выгружать свое хозяйство! — прокричал Сырцов.

— Подождите, товарищ капитан. — Директор музея явно растерялся. — А если транспорт не придет? Давайте погодим.

— Выполняйте распоряжение! Неужели вы ничего не понимаете, товарищ Шабалдин? — прошипел Сырцов. — Вы не одни в этом городе. Всем остальным тоже требуются транспорт и грузчики. Немедленно выгружайте контейнеры, подтаскивайте к причалу. Мы ожидаем прибытия теплохода с минуты на минуту.

Началась работа. Музейщики помогали грузчикам, путались у них под ногами. Дул порывистый ветер, носил по причалу мусор, какие-то листовки, то ли наши, то ли немецкие. Облака заметно опустились и плыли, покачиваясь, на юг.

С завидным постоянством грохотала канонада. Людей в порту и на набережной становилось меньше. Прошла на юго-запад потрепанная рота с двумя полевыми пушками, прицепленными к полуторкам, и больше никого.

На рейде остался лишь один сторожевой катер. Второй убыл в неизвестном направлении. Сократилось число посудин, пришвартованных к причалу.

«Ливадия» закончила погрузку.