Нет, мы не бомбили жилые кварталы, там, где это было возможно. Мы не бросали бомб на госпиталя и детские сады.

Бомбы летели на производства, на заводы, на верфи, на ремонтные цеха.

Мы выбивали квалифицированную рабочую силу. По каждому объекту работали вперемешку и фугасами и газами и напалмом. Три тысячи Б 17, три сотни ДБ 3 воздушная армада оказалась крайне внушительной.

Помимо Берлина сплошному бомбовому удару подверглись, так же, Париж и Варшава. И там и там активно применялось газовое оружие.

А уже на следующий день мы узнали, что приятным бонусом к нашему удару стала смерть Гитлера.

Геббельс, который выжил, фактически, чудом (в тот день он срочно выехал на аэродром, что бы отправится в Париж. Там назревала серьезная буча под лозунгом "мы так не договаривались" потери на фронте оказались крайне высоки, да еще и снабжение вакциной задерживалось, что могло привести к этакому бактериальному "дружественному огню") бесновался в эфире. Он кричал про чудовищную антисанитарию, которую развели большевики с американцами и из за которой, у нас и начались эпидемии всего чего попало. Кричал, что мы использовали повод для нанесения удара. Клялся, что месть Германии будет страшной. Попутно совершенно бессвязно, обзывал нас безбожниками и утверждал что случившееся ни что иное, как божественная "моровая язва" из библии.

А в это время, в подвалах здания Эдварда Гувера, агенты ФБР проводили интенсивные допросы сдавшегося в руки сотрудников таможни чумного диверсанта из "Детей Фреи", резко осознавшего, что мучительно умирать ему не хочется. У диверсанта был изъят пластиковый инжектор с культурой бактерий (и передан в бактериологические лаборатории союзников. Главным образом в лабораторию профессора Элиавы.).

Допросы велись под запись на пленку и магнитную ленту.

Удары альянса продолжались в конвейерном режиме. Люди, техника работали на пределе возможностей. Мы теряли десятки бомбардировщиков и сотни пилотов, наши истребители сопровождения гибли, отвлекая на себя, слава богу, немногочисленные реактивные самолеты противника… И все же летчики не просили пощады, аэродромные службы умудрялись падая от усталости снаряжать машины новыми и новыми бомбами, начиненными как взрывчаткой, так и самыми страшными ядами, известными человечеству.

Войска наземные закусили удила. У многих солдат, сейчас, в тылу, умирали в мучениях родные и близкие, а они не могли даже получить от них последнего письма.

Война стала не просто всеобщей. Война стала войной на истребление. Пленных уже не брали. Это понимали и войска противника, удерживаясь до последнего человека.

Впрочем в условиях тотальной газовой войны это был вопрос весьма условный. Ни одно наше наступление не начиналось без предварительной артподготовки газовыми снарядами. Газовые погреба США казались неисчерпаемыми.

Роли поменялись. Теперь наступал Альянс. Европейцы честно пытались зацепится за каждый выступ, но с американским конвейером, русскими оружейными разработками, и массированным применением ОМП это было почти невозможно.

Наличие у еврофашистов реактивной авиации было нивелировано численным превосходством авиации союзников. Фактически к середине июля, воздух безраздельно принадлежал союзной авиации. Видя, что Германия не отвечает на наши бомбежки атомным оружием проснулась и Великобритания. 20 июля на Острове началось массированное гражданское восстание. С лозунгом "Помни Саутхемптон" английские фермеры вооруженные кто новеньким "энфилдом", а кто дедовским, англо бурским монстром ровненько и споро развешивали по столбам представителей оккупационных властей.

Чаша весов качнулась в другую сторону. Вот только в тылу СССР бушевала чудовищная эпидемия, и несмотря на все принятые меры, окончательно ее подавить пока не удавалось.