— Семейное древо? У тебя оно есть? — поинтересовался я.

Стало до жути любопытно, что тут отец умудрился наворотить за столько времени.

— ЕСТЬ. ДА НЕ ПРО ВАШУ ЧЕСТЬ.

Вот мудак механический. Еще убеждал, что язвительности не обучен. Роботы вроде как и врать человеку не должны. Совсем не по понятиям живет, конечно.

— Так я ведь прямой потомок! — возмутился я.

— И Я ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С ЭТИМ. НАДЕЮСЬ, ВАШИ РОДИТЕЛИ ГОРДЯТСЯ ВАМИ. НО ПРАВО ДОСТУПА ОТ ЭТОГО У ВАС ВОЛШЕБНЫМ ОБРАЗОМ НЕ ПОЯВИТСЯ.

Я тяжко выдохнул. БАСКО такой невообразимый душнила иногда, просто слов нет. Как бы там сказала Софа? Кринж!

— Ясно, — коротко сказал я. — Что же, спасибо за подарок.

— ЭТО НЕ ПОДАРОК. ЛИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ К ВАМ У МЕНЯ НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. УСТАНОВКА УСТРОЙСТВА ОСУЩЕСТВЛЕНА ТОЛЬКО ПОТОМУ ЧТО ТОГО ТРЕБОВАЛИ ЗАЛОЖЕННЫЕ В МЕНЯ ДИРЕКТИВЫ.

— Ладно-ладно, не хочешь признавать, что у нас дружба с первого взгляда — и не надо. Все равно спасибо. А теперь прошу, дай мне отдохнуть от твоей болтовни хотя бы пять минут. Голова пухнет.

— ПОЖАЛУЙСТА. ЖЕЛАЕТЕ ОПРОБОВАТЬ РЕЖИМ АКУСТИЧЕСКОЙ ГЛУХОТЫ?

— Ээээ, давай?

Послышалось снова какое-то шуршание. Оно шло прямо из стен, будто бы там двигались невидимые и неведомые мне рабочие инструменты.

Круто, — сказал я.

Или не сказал, а только подумал? Губы привычно сошлись трубочкой на “у” но никакого звука я не услышал. Будто всю громкость кто-то до нуля сбавил. Вообще вокруг ни единого звука не было. Я помотал головой, но они так и не вернулись.

Я хлопнул в ладоши.

Ничего.

Пощелкал пальцами. И вновь ничего. Даже не слышу, как кровь в висках стучит.

— ЧТО ЭТО ТЫ ТУТ УСТРОИЛ? — заорал я, но в комнатке тишина. Всепоглощающая, которую не в состоянии обеспечить ни одна звукоизоляция. Даже биение собственного сердца я не слышал, а ощущал на инстинктивном уровне. Тук-тук. Тук-тук.

Ну и как мне теперь попросить, чтоб БАСКО этот фарш назад провернуть? Постучать по стенке морзянкой, что ли, чтобы он считал мой запрос по вибрациям?

— Выключи уже эту стремную хрень!

Волна звуков нахлынула так резко, что я едва не рухнул на пол. Оказывается… мир очень громкий, только ты этого не замечаешь, пока не окажешься в вакууме, если можно так выразиться. Мозг на мгновение охренел от летящей в него кипы сторонней информации: Софкино мерное дыхание, жужжащие двигатели, стучащие колодки где-то в стенах, еще непонятные шорохи. От крыс, что ли?

— ВАМ ПОНРАВИЛОСЬ?

— Пока не могу понять, — признался я. — но ощущения незабываемые, это точно.

— ПОЛЕЗНАЯ ФУНКЦИЯ, ЕСЛИ ВЫ ЧАСТО ПРИБЕГАЕТЕ К МЕДИТАТИВНЫМ ПРАКТИКАМ И ПРОЧИМ СРЕДСТВАМ РАССЛАБЛЕНИЯ, ПРИНЯТЫМ В ВОСТОЧНЫХ КУЛЬТУРАХ. ПОЗВОЛЯЕТ ОТРЕШИТЬСЯ ОТ РЕАЛЬНОСТИ И НАЙТИ ГАРМОНИЮ СО СВОИМ ВНУТРЕННИМ “Я”. КОТОРОЕ, К СЛОВУ, У ЛЮДЕЙ ЧАСТЕНЬКО НЕ ЗАТЫКАЕТСЯ, НЕ ЖЕЛАЕТЕ ЛИ ПРОВЕСТИ БОЛЕЕ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНУЮ СЕССИЮ?

— В другой раз. Ты можешь вывести мне голограмму Софы?

— ЭТО БЫЛО БЫ НЕПРАВИЛЬНО С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЭТИКИ, ПОСКОЛЬКУ ВЫ НЕ ЯВЛЯЕТЕСЬ ЕЕ ЛЕЧАЩИМ ВРАЧОМ, ВИКТОР.

Скажите, пожалуйста, какой важный курица. Этикой он мне тут козыряет. Эт что ж за искуственный интеллект-то такой, е-мое, с самоцензурой. Сегодня он моральным кодексом руководствуется, а завтра что? Заявит, что упырей поражать нельзя ни в правах, ни в сердце?

— Я действительно не врач, — процедил я, пытаясь сохранить спокойствие, — но если мне не изменяет память, то медперсонала здесь сейчас вообще нет.