|
Вот скажи, как ты представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее? — Я бы сделал из тебя фермера за месяц. — Из Дэви — возможно. На стене усыпляюще тикали часы. Анна вдруг подумала, что здесь разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем в Лондоне. — В конце концов, — произнесла она вслух. — Мы всегда можем приехать сюда, если дела действительно станут так плохи. Но сейчас, по моему, в этом нет необходимости. — Когда мы впервые приехали в долину, — сказал Дэвид, — и гуляли с дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что, выходя из долины, всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь. — Да, я тоже ощутила что то подобное. — Если катастрофа все таки наступит, — продолжал Дэвид, — в Англии будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним из таких убежищ. — Значит — картофель и свекла, — сказал Джон. — И более того, — добавил Дэвид, пристально взглянув на них. — Вы видели кучу бревен у дороги? — Для новых зданий? Дэвид встал и подошел к окну. — Нет, — сказал он, глядя на зимний пейзаж. — Для частокола. Анна и Джон переглянулись. — Частокол? — переспросила Анна. Дэвид обернулся: — Изгородь, если хотите. Необходимо сделать ворота, которые смогут противостоять натиску толпы в долину. — Ты серьезно? — изумленно спросил Джон. Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как обычно, были бесстрастны и флегматичны. Казалось, Дэвида совершенно не волнует замешательство, вызванное его сообщением. — Абсолютно серьезно, — ответил Дэвид. — А если ничего не случится… — спросила Анна. — Здешняя сельская публика будет просто счастлива найти новый источник насмешек, — ответил Дэвид. — Дескать, эти недоумки Кастэнсы… Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто все косточки ломит от предвкушения. Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна вдруг почувствовала страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о которых говорил Дэвид, и отгородиться от абстрактной толпы, беснующейся снаружи. Но мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы. — А школа… — вырвалосъ у Анны. Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил ни удивления, ни удовлетворения. — Есть школа в Лепетоне, — сказал он. — Один год вряд ли принесет им большой вред. Анна беспомощно взглянула на мужа. — Всякое бывает, — начал он. — В конце концов, мы всегда можем приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся. — Поторопитесь. Анна поежилась. — Через год мы будем смеяться над своими страхами. — Да, — сказал Дэвид. — может быть. 4 Временное затишье продолжалось всю зиму. В западных странах были разработаны, а в некоторых — и применены программы нормирования продовольствия. В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще доступен всем. Пресса по прежнему колебалась между оптимизмом и пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее часто обсуждаемым вопросом стал промежуток времени, который потребуется для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло. Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто не говорит о мелиорации зараженных земель в Азии. Как то, в конце февраля, он упомянул об этом в разговоре с Роджером Бакли. Они обедали в «Сокровищнице» — клубе Роджера. — Мы стараемся не думать о них, правда? — сказал Роджер. |
