— Доктор уже ушел, лягушек сейчас уберут и мы с вами сможем спокойно обсудить случившееся, — сказал он.

— Да, конечно.

— Это что же — то самое ваше «третье предупреждение», да?

— Да.

— Что до меня, — сказал на это лейтенант, устало опускаясь в глубокое кресло, — то все это напоминает сумасшедший дом.

— Не будьте так поспешны в суждениях, мой друг.

Китс взглянул на Эллери с легкой досадой.

— Я не желаю заниматься подобной ерундой, мистер Куин. С самого начала вся эта история вызывала у меня подозрение. И какого черта ему понадобились все эти спектакли? — По его тону чувствовалось, что он предпочел бы простую и надежную пулю.

— А что Приам?

— Да жив он, здоров. А вот с доктором неловко вышло. Ну, с Волютой. Похоже, мы оторвали его от очень приятного времяпрепровождения с какой-то блондинкой в Малибу. Известие о лягушках он воспринял как личное оскорбление. Но приехал, вывел Приама из шока, дал снотворное и поковылял, чертыхаясь, к своему автомобилю.

— А вы уже беседовали с Приамом?

— Я-то да. Но не он со мной.

— Что, неужели не проронил ни слова?

— Не то чтобы совсем не проронил… Сказал только, что он проснулся, включил свет, увидел этих тварей — и больше ничего не помнит.

— Даже никак не попытался объяснить все это? — удивился Эллери.

— Неужели вы всерьез полагаете, что подобный бред что-нибудь да значит?!

— Скажу вам одно, лейтенант, — многозначительно покачал головой Эллери, — такого человека как Приам не так-то легко напугать простым зрелищем сотни-другой лягушек, пускай даже и дохлых. Его реакция оказалась слишком бурной. Наверняка эти твари значат для него еще что-то. Просто так у взрослого мужчины волосы дыбом не встанут!

Китс сокрушенно покачал головой:

— Ну и что же теперь нам делать?

— Смотря что вам удалось выяснить.

— Ровным счетом ничего.

— Ну, а кто побывал здесь, устроил все это — что, никаких следов вообще?

— Никаких. И быть не могло. Вы приехали из Восточных штатов, где все сторонятся друг друга. Здесь же у нас — Великий Запад, где мужчины еще остаются мужчинами и никто не унижается до того, чтобы запирать двери. Кроме приезжих, вроде вас. Так что любой мог спокойно проникнуть в дом. — Китс пожевал незажженную сигарету во рту. — Даже злостные должники не запираются от кредиторов. — Он заметался между креслами. — Вся беда в том, что Приам начисто отказывается трезво взглянуть на происходящее! Его травят, заваливают дохлыми лягушками, а он только больше замыкается в себе. Знаете, что мне начинает казаться? Что все в этом доме, исключая нас с вами, ведут двойную игру!

Но Эллери, погруженный в свои мысли, не слушал его, а смотрел куда-то в пространство. Он произнес с тем же отрешенным выражением лица:

— Так, значит, ему удалось беспрепятственно проникнуть в дом — просто войти. Скорее всего сразу после полуночи. Дверь в комнату Приама тоже не запирается, чтобы Уоллес или еще кто-нибудь могли немедленно явиться по первому звонку. Значит, и туда он попал без труда. И вот он у цели, с сумкой, полной мертвых лягушек. Приам спит. Жив, здоров, но крепко спит. Спрашивается: как же крепко должен спать человек, чтобы ночному гостю удалось в полнейшей темноте беспрепятственно разложить две или три сотни лягушек повсюду, даже у самого носа Приама — и не побеспокоить его? Странно, лейтенант.

— Да, — устало согласился Китс. — Но Приам вылакал целую бутылку крепкого вина и поэтому действительно уснул мертвым сном.