Глоток бурбона привел дядю в чувство.

– Учитывая, какими были твои родители, нечего удив­ляться тому, что у тебя проблемы с сексом.

– У меня их нет.

– Все свидетельствует об обратном. Стэн густо покраснел.

– Если вы говорите о той женщине во Флориде…

– Которую ты завалил на ее же факс, – закончил фразу Уилкинс.

– Это ее версия, – парировал Стэн. – Все было совсем не так. Она не давала мне проходу, набросилась на меня, а потом в последний момент взяла себя в руки. Она испуга­лась, что нас застанут.

– Это был не первый раз, когда мне пришлось за тебя отдуваться, потому что ты не можешь держать штаны за­стегнутыми. Точно как твой отец. Если бы ты проявлял столько прыти в бизнесе, сколько ты проявляешь в сексу­альных играх, то денег в компании было бы намного больше.

Именно из-за этого дядя Уилкинс ненавидел Стэна. Дя­дя не мог добраться до внушительного трастового фонда, который родители оставили сыну. В фонд вошли не только деньги, оставшиеся после их смерти, но и огромная часть доходов корпорации. Пересмотреть условия финансирова­ния фонда было невозможно. Даже Уилкинс при всей его власти и изворотливости не мог влезть в деньги, завещан­ные братом и невесткой, и заграбастать наследство Стэна.

– В тот раз, в бассейне загородного клуба, что ты пытал­ся доказать девочкам, появившись перед ними голышом? Что у тебя уже стоит?

– Нам было по одиннадцать лет. Им было любопытно посмотреть, и они упросили выйти без плавок.

– Полагаю, именно поэтому они начали кричать и звать родителей. Мне пришлось раскошелиться, чтобы история не вышла наружу и тебя не исключили из клуба. Тебя вышвырнули из школы за то, что ты голый вошел в душевую девочек.

– Так все делали, – возразил Стэн.

– Но поймали только тебя, что говорит о полном отсут­ствии самоконтроля.

– Вы собираетесь вспомнить все мои детские провин­ности? Если так, то я закажу себе выпить.

– У меня нет времени перебирать твои прегрешения. – Дядя посмотрел на часы. – Я скоро улетаю. Я приказал пилоту быть готовым к шести часам.

«Чтобы ты сгорел в воздухе», – от души пожелал про се­бя Стэн.

– От тебя мне нужно следующее, – продолжал Уил­кинс. – Ты должен доказать, что не ты звонил вечером на программу этой женщины.

– Зачем бы я стал это делать?

– Ты больной на голову. Я заплатил целое состояние психиатру, чтобы он рассказал мне то, что мне и без него было известно. Твои родители породили чудовище – тебя. И оставили меня разбираться с тобой. Я радуюсь только одному, что пока объектом твоих игр остаются женщины.

– Прекратите, – прошипел Стэн.

Как бы ему хотелось, чтобы у него хватило смелости пе­регнуться через столик, схватить дядюшку за короткую толстую шею и давить до тех пор, пока его лягушачьи глаз­ки не вылезут из орбит, а поганый язык не вывалится нару­жу. Стэн был бы счастлив увидеть Уилкинса мертвым. Это должна была быть гротескная, мучительная, неотвратимая смерть.

– Я не звонил Пэрис, – твердо сказал Стэн. – Как я мог? Я был в здании вместе с ней, когда этот псих звонил из те­лефона-автомата на другом конце города.

– Я проверил. Можно переадресовать звонки, и все бу­дет выглядеть так, будто они поступают с другого телефо­на. Обычно для этого используют сотовый, в большинстве случаев краденый. Тогда практически невозможно устано­вить, откуда звонили.

Стэн застыл от изумления.