Мне показалось, будто меня лягнул жеребец. Я обо что-то ударился, наверное о лестницу, ведущую на второй этаж, но точно не знаю, потому что в глазах все потемнело. Единственное, что запомнилось, так это заплесневелый запах, висевший в помещении.

Я напряг мускулы, пробуя веревки на прочность, они держали крепко, но не настолько, чтобы помешать кровообращению. Я осмотрелся, насколько мог, хотя многого не разглядел. Никого. Свет, проникавший через небольшое окно, расположенное справа от меня, падал полосами из-за окружавших дом кустов.

Послышались шаги — кто-то спускался вниз. Сначала я увидел его ноги, белые как тесто. Потом появился он весь. На лице играла усмешка, в руке — разделочный нож мясника, полированная поверхность которого зловеще блестела даже при скудном освещении.

— Я не Мясник, — проговорил он мягким, почти нежным голосом. — Не верь тому, что болтают.

— Хочешь умереть? — спросил я его.

— Конечно нет.

— Тогда развяжи меня. Вокруг полно полицейских. Если убьешь меня, они застрелят тебя. Ты же знаешь, что ждет тех, кто убивает полицейских, не так ли? Подумав над моими словами, Ллойд кивнул. Он стоял сбоку от меня, поблескивая холодной сталью тесака.

— Я не мясник. А этот хирургический инструмент применяют для ампутации, а не для разделки туш.

— Понимаю, — сказал я.

— Я ждал вас.

— Хочешь, чтобы тебя поймали, Ллойд?

— Разумеется нет. Я ничего плохого не делаю. Я служу обществу.

— Как... как ты додумался до этого, Ллойд?

Мои ноги не были привязаны к стулу. И если бы он сделал шаг и встал передо мной...

— Я избавляю общество от мусора, не говоря об отбросах.

— Не говоря о чем?

— Ну, бродяги, проститутки, «охотницы», выходящие замуж ради денег. Выживать должны только сильнейшие.

— В этом есть резон, Ллойд. Но мне кажется, я не мусор и не отброс общества. Я — полицейский. Ты же не станешь убивать полицейского, который тоже стоит на службе общества.

— Кажется, на этот раз придется, — помедлив, произнес Ллойд.

Обойдя стул, он встал передо мной, почесывая подбородок и крепко зажав тесак в правой руке на уровне груди.

— Ты мне нравишься, — произнес Ллойд задумчиво.

— И ты нравишься мне, Ллойд, — сказал я, ударяя ногой его в пах.

Удар оказался сильнее, чем можно было бы ожидать от привязанного к стулу человека; но вы сами, наверное, удивитесь тому, на что окажетесь способными в критических обстоятельствах.

Детина с острым тесаком согнулся пополам, а я, быстро вскочив на ноги с привязанным к спине стулом, умудрился еще ударить ногой ему в лицо.

Он опрокинулся навзничь и корчился на полу, держась руками за пах, голова запрокинулась назад, по щекам текли слезы, жилы на шее вздулись; ботинком я угодил ему по щеке, кожа лопнула. Брызги крови, как маленькие красные слезинки, покрыли его лицо, смешавшись с настоящими слезами.

Как раз в этот момент распахнулось окно и в комнату пролезла Вивиан — показав свои прекрасные ноги. Она отдала мне свой крохотный пистолет и стала развязывать веревки.

Парень все еще лежал на грязном полу и стонал, когда мы по деревянной лестнице вышли в солнечный мир, где не пахло сыростью, где землю покрывала трава и где Господу не нужно было знать, что похоронено под ней.

— А если бы с тобой что-нибудь случилось?..

Затем налил всем рому, как обычно. Подавая мне бокал, спросил:

— Ты-то как мог впутаться в эту безрассудную авантюру?

— Хотел, чтобы клиент кое-что получил за свои деньги, — ответил я.