— Знаете, кто они? — спросил Триплет.

— Сингапурская полиция. Те, что допрашивали меня.

— Представляете, как это произошло?

— Нет. А вы?

— Я не уверен, но, скорее всего, «шевель» заставил их резко взять вправо. Он внезапно возник на левой полосе. А потом, должно быть, лопнула шина.

— Или ее прострелили.

— Я ничего не слышал, да и выстрел чертовски сложный.

— Когда сегодня днем в нас стреляли, я тоже не слышал выстрелов.

— Похоже, Нэш дал сигнал «шевелю», когда мигнул фарами, — заметил Триплет.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Значит, они все подстроили заранее.

— Они не могли не принять меры предосторожности, чтобы отсечь хвост.

— Теперь Сачетти обвинят и в смерти двух полицейских.

— Едва ли. Мне кажется, тут ничего не удастся доказать.

Помочь Хуангу и Тану мы ничем не могли, поэтому вернулись к «ягуару» и залезли в кабину.

— Оба убиты, — информировал Нэша Триплет.

— Плохо. Можно ехать?

— Поехали, — разрешил я.

Еще через две мили Нэш свернул на проселок, который уперся в болото.

— Дальше пойдем пешком, — обрадовал нас Нэш.

Тропа вывела к маленькой, сколоченной из досок пристани.

— Что теперь? — спросил я.

— Подождем. Кто-нибудь объявится.

Мы ждали пять минут, а потом послышался скрип уключин. Кто-то плыл к нам на весельной лодке. Нэш сказал что-то по-китайски, и ему ответили. Голос показался мне знакомым.

— Сюда, — показал Нэш и направился к дальнему краю пристани. Мы с Триплетом двинулись следом. Лодка уже стояла бортом к пристани. — Вы двое садитесь на корму.

Мужчина, сидевший на веслах, включил фонарь, и мы с Триплетом слезли на корму.

— Пусть они мне посветят, — попросил Нэш.

Мужчина передал фонарь Триплету, и тот осветил нос лодки. Когда Нэш перебрался на лодку, Триплет перевел луч на мужчину, и я понял, почему голос показался мне знакомым. Он принадлежал высокому китайцу, который сначала стрелял в меня на площади Раффлза, а затем избил рукояткой пистолета до потери сознания в каюте «Чикагской красавицы». Без пистолета он выглядел чуть ли не голым.

Китаец оттолкнулся от пристани и опустил весла на воду.

Греб он минут пятнадцать, и наконец мы оказались борт о борт с кораблем.

— Теперь вверх по трапу. Зажгите фонарь, — скомандовал Нэш.

Триплет включил фонарь и поводил лучом по борту, пока не нашел веревочную лестницу с деревянными перекладинами.

— Вы, парни, поднимаетесь первыми, — продолжил Нэш.

— Это ваш кумпит? — спросил я.

— Так точно, — ответил Нэш.

Я поднялся первым, затем помог Триппету перелезть с лестницы на палубу «Вильфреды Марии». Нэш управился сам. Палубу освещали пять или шесть ламп. Длиной «Вильфреда Мария» была футов под семьдесят. Окна каюты в палубной надстройке светились. Туда и направился Нэш. Мы пошли следом, а китаец, поднявшийся последним, замыкал шествие.