Даже времени на нормальный сон практически не оставалось. Клиенты приходили круглосуточно. Любой из них мог выбрать себе девушку по вкусу по каталогу с цветными фотографиями. Попытки сбежать из публичного дома предпринимались и до Риты, но ни одна не увенчалась успехом.

Пробовали умилостивить охранников, предоставляя им бесплатные услуги, но это не помогало. Пробовали резать себе вены, травиться таблетками, в надежде на то, что на “Скорой помощи” их завезут в больницу, а оттуда они уж сумеют вырваться. Но у владельца публичного дома имелся свой врач, и тем, кто занимался членовредительством, позже приходилось об этом жалеть: их переводили на месяц на обслуживание сексуальных извращенцев и садистов. А это такое дело, что после него удары чулками, наполненными песком, покажутся милыми и безобидными шалостями.

Проститутки пытались договориться с клиентами публичного дома, передавали с ними письма в российское консульство, но ни одно из них до адресата не дошло. К чему человеку, платящему за удовольствие деньги, наживать себе лишние неприятности? Лучше отдать письмо владельцу публичного дома и получить за это небольшую скидку на будущее. За каждую подобную услугу владелец предоставлял клиенту право одного бесплатного посещения своего заведения раз в два месяца.

Рита умудрялась работать так, что ее даже ни разу не избили. Пригодились законы, усвоенные в детском доме: не верь, не бойся, не проси. Рита по кличке Лиса не собиралась рисковать, по мелочам выпрашивая поблажки у охранников и мелкие послабления режима у владельца. К роли рабыни ей было не привыкать, но с клиентами она быстро нашла общий язык. Она предлагала в обход кассы экзотические услуги за треть от цены, которую запрашивал владелец публичного дома. Когда интерес обоюдный, клиенту не к чему выдавать проститутку.

Так она тайком собрала немного денег. Умение прятать недозволенное, приобретенное в детском доме, пригодилось ей и тут. Теперь оставалось лишь выждать удобный случай. Он и подвернулся в лице худосочного турка, носившего строгий европейский костюм, галстук, очки с сильными линзами и малиновую феску с золотой кисточкой на витом шнурке. В публичном доме он появлялся раз в неделю, после службы. Ставил на столик черный кожаный портфель с внешним кармашком для мобильного телефона и заказывал выпивку.

Рита сделала все, чтобы этот турок стал ее постоянным клиентом. Он обожал оральный секс без резинки, но не любил за него много платить. В один из его визитов Рита обмолвилась, что через неделю у нее день рождения, а она соскучилась по русской водке и хотела бы отпраздновать его как полагается. В глазах турка тут же появилась настороженность, но, когда Рита дала ему денег на бутылку сорокаградусной, да еще с запасом, он согласился. Рита рисковала, но не сильно.

Турок не выдал ее, в следующий четверг пришел, как обычно, с неизменным портфелем. Но на этот раз не поставил его на столик, а положил, отбросил крышку. Рядом с папками, наполненными документами, лежала простецкая бутылка водки украинского производства. Но что с него возьмешь, турок – он и есть турок, откуда ему знать славянские нюансы, если на этикетке по-английски написано “Russian vodka”? Подобную отраву в Москве рискнет пить не всякий бомж, у всех на слуху истории, растиражированные газетами и телевидением. Купил человек в киоске бутылку, да тут же за углом с приятелем и распил, на месте оба и окочурились. Левая водка – вещь коварная, никогда не скажешь с уверенностью, из чего она сделана.

Рита пила мало, а турку подливала и подливала. Тот еще с четверть часа держался, а потом за пять минут сдал окончательно. Сперва что-то мычал, сидя на кровати голым, но в малиновой феске, а затем и мычать перестал, таращил невидящие глаза на Риту.