– А-а… вот вы о чем…

Полицейский рассеянно постучал шариковой ручкой по бланку, отчего в показаниях Аодзаки-куна появилось несколько лишних точек и галочек.

Собравшись с мыслями, Аодзаки-кун продолжил свой рассказ.

Похоже, на его девушку «неуловимое обаяние» бармена подействовало практически мгновенно.

– А я родилась в Токио, в Итабаси. Всю жизнь живу в четвертом квартале возле парка, – весело отозвалась она на его слова.

Аодзаки легонько толкнул ее под локоть – еще немного, и она продиктовала бы симпатичному парню свой адрес.

– Там в начале весны так красиво цветут сакуры над каналом, – продолжила она болтать как ни в чем не бывало. – Да отстань ты, Аодзаки-кун! Чего ты пихаешься? А под конец сезона цветения вся поверхность воды усыпана лепестками! На некоторых из них поблескивают капли воды – как настоящие драгоценные камни!

– Действительно, красота, и как поэтично вы это описали – сразу представляешь себе серебристые капли, подрагивающие на бело-розовых лепестках, – согласился бармен. – Если не ошибаюсь, вы имеете в виду небольшой парк сразу за мостом Адзумабаси, верно?

Аодзаки растерянно моргнул: редко встретишь кого-нибудь, кто так хорошо разбирался бы в географии Токио: здесь ведь можно всю жизнь прожить и плутать по дороге к ближайшей станции. Не зря же его называют «городом-лабиринтом».

– Я слышал одну историю про мост Адзумабаси… – добавил их собеседник. – Вам повторить коктейли?

– Да, пожалуйста.

Бармен слегка поклонился.

– По правде сказать, я даже думал потихоньку расплатиться и уйти оттуда, пока он смешивал в шейкере сахарный сироп с лаймовым соком, мне от него и его болтовни как-то не по себе стало, но моя девушка очень хотела послушать историю, о которой он упомянул.

– Что это была за история, можете рассказать подробнее? Если это, конечно, имеет, по-вашему, отношение к делу, – устало поинтересовался полицейский.

Читая газетные статьи, Александр проникся к полицейскому сочувствием: наверняка его смена уже давно закончилась, а ему приходилось терпеливо выслушивать сбивчивый рассказ нетрезвого и насмерть перепуганного свидетеля, да еще и самому писать подробный протокол. Бармен. Александр мог бы поклясться, что это был высокий для японца худощавый парень с приятными чертами лица. Как раз из тех людей, которые, стоит им заговорить с вами, сразу кажутся давно знакомыми. Он уже встречал его два года назад – только звали его тогда иначе, и работал он официантом в ресторанчике «Тако» – «Осьминог» – на маленьком рыбацком острове Химакадзима в префектуре Айти. Впрочем, похоже, он часто менял работу – так же часто, как свои имена.

Александр обернулся, чтобы снова взглянуть на свою соседку в светлом пуловере: ему стало интересно, сидит ли она все так же в напряженной позе с выпрямленной спиной, как будто ожидая вопроса на собеседовании. Но девушка уже спала, свернувшись калачиком в кресле, подтянув под себя ноги и прикрыв лицо рукавом. Теперь она еще больше походила на крохотное – не больше кошки – животное, медленно плывущее в голубоватом свечении ночных ламп.

– До: зо. – Бармен поставил перед парой еще два коктейля. – Я добавил в сайдкар сладкое сакэ «Минаката», которое варят в городе Вакаяма. Надеюсь, вы оцените по достоинству его неповторимый вкус.

– Действительно, очень вкусно! Сладко! Как будто с белым вином! Аодзаки-кун, попробуй! Правда же, на вкус как белое вино?

– Эм… – начал было Аодзаки, но она, не слушая его, уже обращалась к бармену:

– А что это за история про мост Адзумабаси? Расскажете?

– Что ж… – Бармен улыбнулся уголками рта, и его лицо приобрело немного лукавое выражение.