В своем рвении во всем разобраться и взять на себя ответственность, он стремился встретиться со всеми, услышать все новости и знать обо всех проблемах и потому при нем не было людей, которые контролировали доступ к нему посетителей и могли скрыть от него правду. Он хотел сам принимать решения, а не полагаться на многочисленный аппарат своих сотрудников. Сано не мог допустить, чтобы им манипулировали, пользуясь его невежеством, поэтому он открыл свои двери ордам чиновников. Но вскоре он понял, что зашел слишком далеко, так как стремление снискать его благосклонность, побуждало многих навязывать ему обсуждение незначительных проблем, что отнимало массу времени. Ему часто казалось, что он отчаянно топчется на месте, утопая в ворохе второстепенных дел. Он сделал столько ошибок, что для их подсчета уже не хватало пальцев.

Однако, несмотря на трудности, Сано гордился своим положением. Несмотря на отсутствие у него опыта, он руководил правительством режима Токугава. Он достиг вершины карьеры самурая, что являлось величайшей честью. Тем не менее, он часто чувствовал, что заключен в своем кабинете, как осужденный в тюрьме. Его дух воина возмущался, что он даже не имел времени практиковаться в боевых искусствах. Постоянное сидение за разговорами и пересмотром документов, в то время, когда его самурайский меч, ржавел без дела, не соответствовало жившему в нем самурайскому духу. Сано также тосковал по тем дням, когда занимаясь расследованиями, раскрывал сложные преступления, которые захватывали его остротой охоты на преступников. Он хотел использовать свою новую власть, чтобы делать добро, но, оказалось, что возможности его не безграничны.

Посланец из замка Эдо зашел к Сано.

— Простите, почтенный канцлер, но сегун хочет видеть вас во дворце прямо сейчас.

Вдобавок ко всему еще, Сано днем и ночью находился в распоряжении сегуна. Его самой важной обязанностью было удовлетворять все прихоти своего господина. Он не мог проигнорировать приказ явиться, по каким бы легкомысленным причинами он бы ни был вызван.

Когда он выходил из своего кабинета его сопровождали двух слуг — Марумэ и Фукиды. Оба они были в его сыскном корпусе, когда Сано занимал пост сесакан-сама сегуна, и теперь служили ему в качестве телохранителей и помощников. Они поспешили через приемную, где ожидавшие чиновники пробовали задержать Сано, прося уделить им немного внимания. Когда Марумэ и Фукида открыли перед ним двери, Сано принес извинения, он уже настроился на встречу с сегуном и не имел возможности вникать в тонкости рутинных дел.

Внутри дворца Сано и его сопровождение прошли по длинной галерее в апартаменты сегуна, мимо охранников, стоящим по обеим сторонам прохода. Сегун сидел на возвышении в дальнем конце. На нем был черный цилиндрический головной убор в соответствии с его рангом и роскошный халат шелковой парчи, зеленые и золотые оттенки на котором, гармонично сочетались с ландшафтной росписью стены позади него. Правитель Мацудайра сидел на коленях с правого боку ниже сегуна, в соответствии со своим положением. Сано опустился на колени на свое обычное место слева от сегуна; его люди преклонили колени позади него. Когда они поклонились своему начальству, Сано обратил внимание, насколько два кузена были внешне похожи, хотя, характер у них был абсолютно разный.

У них обоих были аристократичные черты Токугава, но в то же время как сегун выглядел больным и слабым, правитель Мацудайра был эталоном уверенного здоровяка. Оба в возрасте пятидесяти лет, примерно одного роста, но сегун казался намного старше и меньше из-за своей скрюченной осанки.