Не имея ни малейшего желания продолжать светскую болтовню, я спросила шерифа, как пройти к моргу, и распрощалась.
– Бреннан, погоди!
Я замедлила шаг, чтобы Райан смог меня догнать, и бросила на него многозначительный взгляд: «О волках – ни слова!» Обсуждать эту тему охоты не было.
Мы шли бок о бок. Я вспоминала Жана Бертрана, его модные дизайнерские пиджаки, такие же галстуки и очень серьезное лицо. Бертран всегда казался мне чрезмерно старательным, чрезмерно внимательным – будто ловил каждое слово, боясь упустить зацепку или важный нюанс. Я словно наяву слышала, как он сыплет вперемежку английскими и французскими словами, болтая на «франглийском» наречии собственного изобретения, как от души смеется собственным шуткам, не подозревая, что окружающим совсем не весело.
Я вспомнила, как впервые увидела Бертрана. Вскоре после приезда в Монреаль я пришла на рождественскую вечеринку, которую устроил отдел по расследованию убийств полиции Квебека. Там был и Бертран – слегка подвыпивший, они с Райаном только что стали напарниками. Лихой детектив уже тогда был живой легендой, и Бертран всем существом источал трепетное благоговение перед старшим товарищем. К концу вечера его чрезмерная восторженность уже вызывала у всех неловкость. Особенно у Райана.
– Сколько ему было лет? – машинально спросила я вслух.
– Тридцать семь. – Райан явно думал о том же, что и я.
– Иисусе…
Мы дошли до окружного шоссе и двинулись вверх по склону.
– Кого он сопровождал?
– Одного типа, Реми Петричелли по кличке Перчик.
Это имя оказалось мне знакомо. Петричелли был важной шишкой в квебекском филиале «Ангелов ада» и, по слухам, имел связи с организованной преступностью. Канадские и американские власти много лет точили на него зуб.
– А что Перчик делал в Джорджии?
– Месяца два назад один мелкий торговец наркотиками по имени Жак Фонтана сгорел дотла в «субару-аутбек». Когда следы привели к Перчику, он решил воспользоваться гостеприимством собратьев в южных штатах. Короче говоря, Перчика заметили в баре в Атланте. Местные прижали его к ногтю, и на прошлой неделе Джорджия согласилась на экстрадицию. Бертран вез этого субчика в Квебек.
Мы дошли до моей машины. Напротив, на обзорной площадке, стоял человек с микрофоном, освещенный прожекторами. Гример припудривал ему лицо.
– И это, – продолжал Райан, – вводит в нашу партию новых игроков.
Голос его прозвучал медленно и тяжко.
– То есть?
– Перчик имел вес в кругу себе подобных. Согласись он на сделку с законом, и очень многие его дружки оказались бы по уши в дерьме.
– Что-то не улавливаю.
– Некоторые влиятельные персоны, вполне вероятно, желали, чтобы Перчик отправился на тот свет.
– Настолько сильно, чтобы заодно убить еще восемьдесят семь человек?
– Даже глазом не моргнув.
– Там же были совсем юные ребятишки, почти дети!
– Эти господа не страдают от показного милосердия. Ты голодна? – Увидев выражение моего лица, Райан поспешил сменить тему.
– Мне нужно поспать.
– Тебе нужно поесть.
– Куплю по дороге гамбургер, – солгала я.
Райан отступил на шаг. Я открыла машину, села за руль и поехала прочь, слишком измученная и удрученная, чтобы пожелать ему доброй ночи.
В полном соответствии с названием «Дом на горе» стоял на вершине холма в конце длинной узкой улочки: двухэтажный, белый, сельского типа, с резными дверями и наличниками на окнах. Такой же искусной резьбой были изукрашены все балки, балюстрады и перила просторной веранды, которая протянулась вдоль фасада и огибала дом с обеих сторон. |