– Который мертв, – спокойно произнес Талавера. – Нам сообщили, что один убийца возвращается из Мексики, чтобы что-то продать Томберлину. Мы пришли к Томберлину. Тот сказал, что ничего не знает, но обещал помочь. Когда ему позвонил Таггарт, он сразу сообщил нам. Нам удалось забрать золото, но Таггарт успел скрыться. Когда он захотел продать последнюю фигурку, мне выпала честь его прикончить. – Кубинец заглянул мне в глаза. – Говорят, он был вашим другом?

– Был. Сэм не знал, что на борту «Колумбины» есть женщина. Его обманули, наврав с три короба. Альма Хичин была хитрой лисой. Она убедила меня, что говорит правду, рассказав только часть правды, хотя и в мельчайших подробностях.

– Ваш друг пытался сказать мне это, но было уже поздно. Сестра – самый дорогой для меня человек, сеньор Макги.

– Сэм решил здорово рискнуть, но риск не оправдался. Пролито слишком много крови. Все произошло давно, и я уже потерял ко всему этому интерес.

– Спасибо, – поблагодарил Рамон Талавера. – То, что вы мне сейчас рассказали, ваши догадки или факты?

– Буди слегка поджарил мне ладонь и решил, что я потерял сознание, – я показал ему руку. – Слышал, как он все это рассказывает Фетраччи. До остального додумался сам. Я решил рискнуть и стукнул их головами. По-моему, у Буди не выдержало сердце. Девчонка схватила пистолет и начала стрелять в меня, но промахнулась три раза с близкого расстояния. Я постарался ранить ее из пистолета Буди, но его повело вправо и немного вверх. Я ударил Фетраччи, обставил все так, чтобы казалось, что произошла ссора, и ушел. Ни Фетраччи, ни девчонка, ни Буди не имели ни малейшего представления, кто я. Дрю вспомнила, что видела меня в Пуэрто-Альтамуре, и они страшно распсиховались. Думаю, арест Фетраччи заставит Томберлина понервничать.

– Его отпустили сегодня под залог в пятьдесят тысяч долларов, – сообщил Поль Домингес. – У меня сильное подозрение, что молодой человек собирается исчезнуть.

Талавера быстро встал и отошел футов на пятьдесят в сторону. Он стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел на Торо-Пик.

– Бедняга! – пожалел его Поль Домингес. – Он боится, что ты захочешь убить его. Не знаю, утешит это тебя или нет, Макги, но ты получил пулю от имени закона. У меня есть сведения, что джентльмен, который в тебя стрелял, засветился. Он должен был внедриться в организацию доктора Гордона Фейса. Он считал, что Фейс с помощью грязных фотографий Томберлина требует деньги для своей организации. Когда раздались крики о пожаре и он увидел тебя, бегущего с мешками к машине, то подумал, что пожар всего лишь завеса и ты уносишь папки с фотографиями. Он страшно разозлился, потому что уже собрался просить у прокурора ордер на обыск. Хоть я и проделал кое-какую работу для этой организации, я рад, что фотографии сгорели. Таким снимкам не место в правительственных архивах.

– Пабло, – сказал я, – теперь, когда мы знаем, чем занимается Томберлин, я теряюсь в догадках по поводу его связи с доктором Фейсом.

– Почему? – пожал плечами Домингес. – Разумный консерватизм – здоровое явление, но та отрава, которую проповедует доктор Фейс, самая обычная коммунистическая агитация. Сейчас особый интерес стали вызывать другие поступки Томберлина.