— Ну, пусть вам будет хорошо в парке. — Женщина кивнула им.

— И пусть вам будет хорошо вместе. И, если хотите услышать мой совет, — не старейте слишком быстро. Давать непрошеные советы — это одна из немногих оставшихся привилегий стариков. Вы знаете это? Не старейте слишком быстро. Быть старым действительно не очень-то радостно. Это лучше, чем быть мертвым, но, в действительности, — единственное преимущество старости.

Железные ворота захлопнулись. Женщина и ее кудрявая собачка быстро, мелкими шагами пошли к светофору на перекрестке и остановились в ожидании зеленого сигнала. Потом они перешли улицу и двинулись вдоль домов.

— Мы и на самом деле перехитрили ее, — улыбнулась Джулия.

— Хм...

Они подошли к скамейке у дорожки, которая шла вдоль западной ограды парка. Тут они были почти напротив дома Уошберна. У входа все еще стоял все тот же привратник.

— Мы перехитрили ее.

— Старушку или...

— Она решила, что мы милая молодая парочка. Допускаю, что в свое время мы такими и были. — Она отвела взгляд в сторону. — Но я совсем не уверена, что мы и теперь та же парочка.

Сосредоточиться ему помогало другое: мысли о пяти пулях, которые, одна за другой, были выпущены в голову Корелли; о тех ловких, безжалостных побоях, которые ему самому пришлось снести; о зверском, циничном и жестоком изнасиловании Джулии; о холодной ярости по пути в город; о Карле, так чванившемся своими мускулами Карле, телохранителе Люблина, который сперва был столь спесивым и мощным, а теперь был мертв.

Наблюдать было довольно трудно. В начале им казалось, что этого достаточно — занять пост, оставаться на нем и ждать, пока что-нибудь произойдет. Все было так за исключением одного — ничего не происходило.

Никто не входил в дом Уошберна и никто не покидал его. Привратник стоял на своем посту. Точно в час он зажег сигарету и примерно через двадцать минут бросил окурок на тротуар. Время от времени в парк приходил кто-нибудь со своим ключом — или выгулять собаку, или посидеть за книгой или газетой. Занавеси в квартире Уошберна были еще открыты, но окна находились на четвертом этаже, а они сидели внизу. Было видно только то, что в комнате горит свет. Это означало, что кто-то, вероятно, дома, но это было и все, что они пока могли выяснить.

Поэтому постепенно им становилось все труднее сконцентрироваться. Они беседовали, но разговор вращался вокруг одной и той же темы, что придавало всей ситуации налет нереальности. По поводу предстоящей задачи говорить было почти нечего — ни о квартире Уошберна, ни о том, что предпринять дальше. Другие темы как-то не соответствовали моменту. Поэтому в основном они просто молчали, хотя молчание сплошь и рядом прерывалось — когда она просила сигарету или один из них о чем-нибудь спрашивал, а другой быстро отвечал.

— Эта машина уже была здесь.

Он быстро поднял глаза. Она указала головой на серебристый «понтиак», который сворачивал с 20-й улицы на запад. Он едва успел разглядеть машину, как она скрылась за другим автомобилем.

— Ты абсолютно уверена?

— Да. Примерно, пять минут назад. Тогда они очень медленно проехали мимо, как будто искали кого-то.

— Например, нас?

— Может быть.

— А ты...

— Мне кажется, в машине сидели двое. Я не совсем уверена. Первый раз я не особенно обратила на это внимание. Да и к чему? Во второй раз, когда они проезжали мимо нас, я вспомнила их машину. На капоте установлен прожектор. Это бросилось мне в глаза. Такое не часто увидишь.

— А люди?

— Я даже не уверена, что оба мужчины. Шофер во всяком случае.