— Лестигон, его плоть легко клинку не подастся, — пробормотал Квор Галлек.

Проповедник почти незаметно обитал на мостике с тех пор, как прибыл на борт «Савана жнеца». Хотя он надел боевые доспехи вместо смехотворной, жалкой рясы пророка, которым себя называл, Лестигон все равно считал, что Квор Галлек похож на воина даже меньше, чем его ничтожный капитан.

«Он чувствует, что скоро перестанет быть полезен», — подумал Лестигон и прикинул, сколько еще придется держать Несущего Слово рядом. Он также задумался, стоит ли выполнять обещание и дать ему скрыться.

Лестигон постучал по своему кукри, издав металлический звон закованным в латную перчатку кулаком.

— Значит, я вложу в удар всю свою силу.

— Напоминаю о нашем уговоре. Фульгурит мой, остальное твое.

— Ты не в том положении, чтобы напоминать мне о чем-либо, Проповедник. Молись, чтобы твой боевой пес сумел привести моих воинов к святилищу.

Квор Галлек промолчал, и Лестигон улыбнулся.

«Как только я заполучу тело Вулкана…»

«Харибда» тряслась, теряя щиты под обстрелом двух вражеских кораблей.

Внизу, в пусковых доках, рабочие и технопровидцы трудились изо всех сил, готовя штурмовик к отлету. Истребители уже были готовы, но для них не хватало пилотов. Целый арсенал стоял без дела после нападения сирен; все трудоспособные люди, не задействованные в управлении кораблем и сражениях, охраняли мостик. Теперь, когда корабль вышел из варпа, смертные защитники могли свободно передвигаться, но их число сильно сократилось. Несмотря на безнадежное положение, все они покрыли лица пеплом, подражая своим повелителям и чествуя их.

На палубе собралось более двадцати Саламандр.

Му’гарна и Бадук в конце концов решили остаться и защищать мостик. Ксафен отсутствовал, что было подозрительно, но у Нумеона не было времени искать сержанта-ветерана.

Остальные с почтительным видом стояли вокруг саркофага с примархом, доставленного из грузового отсека и теперь висевшего на антигравитационных импеллерах.

Ничто в облике Владыки Змиев не предвещало признаков жизни. Лицо было неподвижным, как камень, плоть мертвой, как обсидиан.

— Увидим ли мы хотя бы вдох? — тихо прошептал Абидеми?

— После того как его вернут в огонь, мы увидим гораздо больше, — ответил Нумеон. — Он восстанет, переродится.

Зигос тихо произнес имя примарха, а Гарго повторил за ним.

Технопровидец подал сигнал, что корабль готов. Когда рампа в отсек опустилась, Нумеон вызвал Вар’кира по воксу:

— Брат, мы отправляемся.

— Значит, наш путь подходит к концу.

— Вар’кир, держись и помни, как много ты сделал для чуда, которое мы совершили.

— Поспеши, Нумеон. Как только они поймут, что мы сделали, на тебя откроют охоту.

— Я не позволю остановить меня теперь, брат. Вулкан жив.

Нумеон хотел уже закрыть канал, но Вар’кир добавил:

— Артелл, верни нашему отцу покой. Предай его земле, где ему следует быть. А потом позволь себе обрести покой. Не истязай себя больше.

Горячая решимость Нумеона ушла, сменившись холодом рассудка. Вар’кир не хотел ввергнуть его в сомнения, только умерить пыл надежды. Он вдруг вспомнил видение, который послал ему Магнус: гору впереди и небо, красное от огня.

К Нумеону начала подбираться меланхолия, но он раздавил ее надеждой. Они преодолели Гибельный шторм и прорвали завесу. Несмотря на все преграды и потери, достигли Ноктюрна.

Не было ничего невозможного. Вулкан восстанет. Нужно было лишь добраться до Смертопламени.

Рампа с гулким лязгом опустилась на пол, и по бессловесному приказу Нумеона последние Саламандры пронесли своего повелителя на борт.