Лисса Эсенци исполнила приказ, и Адиссиан с удовлетворением прочитал на гололитическом экране, как повысился их уровень защиты.

Он откинулся на спинку трона, но расслабленным отнюдь не выглядел.

— Что на сенсорах?

— Боюсь, почти ничего, — ответила Эсенци, повернувшись к капитану. — Регион пропитан радиацией. Пока что мы ничего не видим и не слышим.

— Тогда придется положиться на твое чутье, рулевой, — улыбнулся он.

Адиссиан хотел ободрить ее, но Эсенци молча кивнула и вернулась к своим приборам.

Адиссиан едва заметно пожал плечами. Одной улыбкой ее ледяную оборону не растопить.

— Поаккуратнее, Эсенци, и не спеши.

— Так точно, сэр.

Вблизи стали видны детали кораблей, раньше не заметные из-за расстояния.

Поначалу только вырванные с мясом секции плыли рядом с каменными глыбами и облаками блестящей пыли, но вскоре на смену обломкам пришли целые корабли, завалившиеся на бок и глядящие в пустоту разбитыми люками, как трупы — мертвыми глазами.

Впрочем, трупами они и были.

Некоторые оказались начисто выпотрошены; судя по останкам, они погибли в результате катастрофической цепной реакции. Сквозь небольшие дыры на разбитых корпусах виднелись группы висящих в невесомости людей. Гибель корабля застала их в страховочных тросах, которые они не успели снять, и теперь были обречены вечно болтаться на них, как забытые марионетки.

По правому борту висел корабль-левиафан, такой огромный, что даже на расстоянии нескольких километров закрывал от них остальную часть кладбища. В боках зияли гигантские дыры, а внутренняя надстройка вышла наружу, как сломанная кость.

«Харибда» была большим кораблем, но при осторожном управлении могла пролететь через внутренности этого монстра, как малек через скелет глотокита.

Адиссиан приказал Эсенци направиться внутрь. Она же, взяв последние данные с сенсориума, уже рассчитала курс, в пределах нормы риска. Они до минимума снизили излучение, притушив внутренний свет и уменьшив выброс энергии. Корабль был слишком велик, чтобы его облетать, пришлось выбрать путь через него, но, поскольку в тенях могло таиться что угодно, осторожность лишней не была.

Разрушенное нутро левиафана выглядело не менее впечатляюще: за дырявым корпусом обнаружились гигантские амфитеатры, а сломанные мостики под потолком походили на торчащие кости.

Неведомый противник оставил от левиафана лишь пустую оболочку.

В одном зале они увидели несколько рот легионеров, застывших в последнем бою. Когда «Харибда» пролетела мимо, за ней поплыли тела в кобальтово-синих и алых доспехах, подернутых инеем. Несколько трупов врезалось в щиты и разбилось на куски. Другие продолжали сражаться, не убирая рук с вражеских шей, держа клинки в ледяных телах, наставляя болтеры для стрельбы.

Адиссиан знал, что у всех космических десантников на генетическом уровне заложена способность сопротивляться разрушительному воздействию пустоты, но даже у легионеров был предел. Здесь определенно произошло что-то ужасное — такой жестокий конфликт, что его участники не прекратили сражаться, пока не застыли от холода.

Теперь они выглядели по-жуткому безмятежно.

— Такова судьба всех воинов, — раздался из-за трона низкий голос, заставивший весь экипаж мостика подпрыгнуть. — Во всяком случае, мы о такой мечтаем.

Придя в себя, Адиссиан повернулся к легионеру в зеленых чешуйчатых доспехах.

— Сержант Зитос, — сказал он и слегка поклонился, хотя это был его мостик. — Я не слышал, как вы вошли.

Пылающий взгляд Зитоса остановился на изображениях, поступавших на экраны перед штурвалом.

— Прошу прощения, капитан. Я заметил, что «Харибда» вошла в беззвучный режим, и решил, что мне следует поступить так же.