— Это я сделал?

На его латных перчатках не было крови.

— Мы союзники? Пленники?

Обыскав тело, он нашел оружие.

«Болт-пистолет», — сообщил ему медленно прояснявшийся разум.

Помимо болт-пистолета у воина обнаружился тактический пояс с боевым ножом, которые он тоже забрал.

— Что-то пошло не так…

На задней части шеи мертвого воина алела кровь. Небольшая капля. Он чувствовал ее запах, этот влажный металлический запах, который был пугающе знаком. Тонкий как игла клинок укатился к стене контейнера, где теперь и лежал, ненужный и почти не заметный.

В памяти всплыла сцена борьбы. Недолгой. И команды, брошенной с последним выдохом.

«Спать».

Даже от этого смутного воспоминания клонило в сон.

В сознании начала проступать другая команда. Достав пистолет и направив его на стену контейнера, он произнес:

— Выход.

Люк открылся с резким лязгом отодвигающегося засова. Он распахнул его ногой, продолжая целиться в направлении, где могли ждать враги.

Снаружи оказался захламленный отсек. Было темно, а воздухе стоял гул от расположенных неподалеку двигателей.

Небольшой грузовой корабль.

Покинув контейнер, он огляделся и нашел выход — короткую лестницу, ведущую к площадке, которая заканчивалась овальной дверью.

Свобода.

Он уже хотел уходить, когда вдруг остановился и посмотрел вниз. Его броня была жертвенно-красной, как кровь. Пластины покрывала клинопись.

Колхидский.

— Я — Бартуса Нарек, — произнес он, и память вернулась, вызвав широкую улыбку на угрюмом лице. В ней оставались пробелы. Он не помнил ничего, что следовало за последним допросом Тита Прейтона. Ни этот корабль. Ни побег из Восточной цитадели. И тем более ни мертвого легионера, с которым делил камеру.

Сам не понимая зачем, Нарек вернулся в контейнер и поменялся с трупом броней. Она на удивление хорошо ему подошла.

— Запереть, — сказал он, и контейнер закрылся.

Труп и снятые доспехи остались внутри. Уверенный, что никому на борту этого корабля не вскрыть люк — во всяком случае быстро, без хороших режущих инструментов, — он направился к выходу.

Многое оставалось неизвестным, в памяти зияли огромные провалы. Но почему-то Нарек твердо, на уровне подсознания помнил, что у него есть миссия. Он только не знал, в чем она заключается.

Пока.

Часть вторая

Одиссея

Глава 20

Среди теней

Здесь, в не знающих закона глубинах космоса, планеты продолжали гореть.

Теневой крестовый поход отравил Ультрамар. Пятьсот миров уже никогда не будут прежними. Но планеты у границ, за щитом Макрагга и миров-примус, пострадали сильнее всего.

После войны сюда устремились стервятники и менее порядочные вольные торговцы. Любая развалина в космосе могла таить в себе выгоду. Но не каждый корабль был пуст. В некоторых оставались легионеры, забытые здесь, когда Лоргар завершил свою симфонию.

Бандиты и ренегаты стали собираться вместе, чтобы выжить. Появлялись военачальники, некогда брошенные или изгнанные своими могущественными легионами. Большинство даже не слышали про Теневой крестовый поход, но все равно слетались к разграбленным им мирам, как вороны.

У части застрявших здесь предателей были корабли — те самые корабли, которые теперь отчаянно пытались уничтожить Отмеченные Красным. Алчное рысканье по развалинам прекратилось, а на периферию Ультра-мара опустилась зловещая тишина, полная обещаниями нового кровопролития.

Разрушения следовали за разрушениями без каких-либо причин.

Сквозь пустоту плыли выпотрошенные судна, ни к чему не принадлежащие, никем не оплакиваемые.